– Повелитель, – мягко произнес Мурад паша. – Вам не стоит думать о плохом. Все эти годы мы пресекали любое дуновение заговора, не говоря уж о попытках покушения. Так будет и в этот раз. – Он опустил глаза, намереваясь продолжить оглашение имен невест. – О, Шаллиах милосердная!
– В чем дело? – невинно спросил Ибрагим, зная, что Мурад паша наткнулся на ту самую строчку.
Маленькие, но выразительные глаза Первого Визиря с легко читаемой укоризной уставились на него.
– Лейла ханым, дочь шаха Ешилчима. Покойного шаха, смею уточнить, и воспитанница вашей мачехи. Как она оказалась в списке?
– К чему эти вопросы, паша? Я ее туда внес, как же иначе она могла там появиться? Нет. – Ибрагим остановил пытающегося возразить Первого Визиря коротким жестом. – Эта девушка вызывает подозрения, не спорю. Моя мачеха способна заслать ко мне убийцу под видом невесты. И в таком случае я считаю, что необходимо держать возможную опасность под присмотром.
Мурад паша, поджав губы, смотрел перед собой.
– Повелитель, стоит ли приманивать диких зверей в тщетной надежде на то, что они лягут под стрелы? Дикая Пче… Зейлиха ханым едва не отобрала ваш трон, ввергнув страну в такую смуту, какой не видели много лет. Множество людей, в том числе пашей, шахов и беев, погибли или были казнены. И все это во время большой войны под боком, в соседнем государстве. Я не утверждаю, что Лейла ханым прислана с определенной целью. Зейлиха ханым может искренне желать пристроить воспитанницу или избавиться от нее…
– Однако ты сам не веришь в это, – продолжил за него Ибрагим. – И в то, что она хочет примирения, как было написано в сопроводительном письме. – Эмир оперся руками на стол, возле которого стоял, и внимательно посмотрел в теперь уже непроницаемые глаза Мурада паши. – Дикая Пчела. Мою мачеху следовало казнить вместе с ее главным сообщником, Бехрамом пашой, как и эмирана Касыма. Но я этого не сделал. Я не смог пролить кровь моего брата. И Зейлиха жива только лишь потому, что она его мать. Она вне закона, вычеркнута из семьи и династии. Если эта Лейла ханым, – перед мысленным взором вновь пронеслись усыпанное веснушками личико с печальными глазами цвета спелого ореха, мягкие медового цвета волосы под скромным светлым покрывалом и тонкие запястья, выглядывающие из рукавов, – действительно орудие моей мачехи, то я лично отрублю ей голову. А если нет – она имеет такое же право попасть в список десяти выбранных претенденток, как и несчастная Фирузе ханым.