Блестящая ария из «Травиаты» – «Высоооооко поднимем все кубок веселья» – вспыхнула в прохладном воздухе и воспарила вверх, подхваченная ночным ветром. Маэстро не стал включать обычный темный тембр, и из-за этого его голос казался совсем юным, чуть ли не ученическим. Марина отпрянула в изумлении, не веря собственным ушам. Люди вокруг стали оборачиваться, привлеченные очарованием и звонкого тенора, и мелодии Верди. Высокий парень в ярко-желтом свитере подхватил:
– Libiam ne’ dolci fremiti, che suscita l’amore… – «Ловите счастья миг златой…»
Маэстро подмигнул ему, не прекращая петь, присоединились еще несколько человек – кто-то даже без слов. Толпа вокруг стала плотнее, Марину уже начали оттеснять в сторону, но тут Олег Владимирович подхватил ее, закружил, подняв бутылку в воздух торжествующим жестом. Толпа вокруг захлопала, зашумела:
– Бис! Бис!
Маэстро с достоинством опустил голову, потом вздернул, приветственно помахал публике бутылкой, но петь больше не стал. Вдвоем, под руку, они двинулись по Рубинштейна в сторону Невского проспекта. Люди оглядывались им вслед, и Марине льстило, что ее видят красивой, с таким необыкновенным кавалером. Интересно, узнали его эти ребята из бара? Похоже, парень в свитере узнал: очень уж внимательно присматривался.
На подходе к Невскому они остановились и еще раз по очереди отпили из бутылки. Марине хотелось хохотать, орать во все горло, обниматься, но непонятно было, как отреагирует ее знаменитый спутник. Наверняка успел навидаться темпераментных поклонниц за такую-то карьеру! Нет, надо держать себя в руках. Но когда было выпито еще несколько глотков, а впереди замаячил дом Зингера, Марина, забыв о смущении, закружилась на месте, декламируя в голос:
…Там Невский в блеске и тоске,
В ночи переменивший краски,
От счастья был на волоске,
Ветрами рея без опаски…
Теперь уже Маэстро, изумленный, уставился на нее, а она, не стесняясь, обхватила его за шею и выкрикнула в темно-синее небо:
…И как бы яростью объятый,
Через туман, тоску, бензин
Над башней рвался шар крылатый
И имя «Зингер» возносил.
Я только мог спокойно жить,
Пока во мне дремали страсти.
М. Чайковский,
либретто к опере «Пиковая дама»
Сидя утром перед самолетом в аэропорту, Марина вспоминала вчерашний вечер и удивлялась себе. Похоже, помнила она не все: четко только до того момента, как они вызвали от дома Зингера такси и поехали на Петроградку. Виски сделал свое дело, и в машине они просили ставить любимую музыку, а водитель говорил, что такое по радио не поймаешь.