– Разуйся, – Светлана сняла сапоги, поставила их на коврик рядом с дверью и надела мягкие тапочки, о которых наверняка заранее позаботилась Мари. Степан только сейчас понял, что до сих пор в зимних ботинках. Он аккуратно поставил обувь на место и прошёл к окну. Ноги погрузились в глубокий ворс ковра, и стало жарко.
– Мам, тут что, ковер с подогревом? Кажется, он из настоящей шерсти. Или это чья-то шкура?
– Не знаю, у профессора вечно этих штучек целый дом.
Степан откинул штору. Окно снаружи было заплетено виноградом. С улицы радостно смотрели игрушечные гномы с факелами.
– И не сбежишь, – вздохнул Стёпа.
– И сюда не попадёшь, – тем же тоном ответила Света. – Не дом, а крепость. У нас своя ванная с тобой, дверь там, в углу.
– И я ни разу не удивлюсь, если она окажется бронзовой и на львиных ножках, – Степан открыл дверь. – Ну почти. А что это за металл?
Похоже, что ванна была изготовлена из того же материала, что и кованые перила на лестнице, и действительно стояла на звериных ногах. Над ней нависал огромный изогнутый душевой кран.
– Не знаю. Возможно, Григор придумал какой-то сплав.
– Мам, тут так уютно и необычно, – с горящими глазами воскликнул Степан.
Светлана про себя улыбнулась: у сына было врождённое чувство стиля. Вспомнила, как в детстве попыталась надеть на него шорты в полосочку и клетчатую рубашку. Сколько было негодования!
– Интерьер делал дизайнер? – спросил Степан, разглядывая убранство спальни. – Всё так гармонично подобрано.
– Нет. Домом занималась Мари.
– Классно.
Когда они спустились, на столике уже дымился глинтвейн в большой металлической чаше с тяжёлой крышкой и маленьким половником. Степан любил глинтвейн. Светлана часто варила его дома, только делала из виноградного сока. Даже первого января после новогодних сумасшедших плясок они сварили огромную кастрюлю напитка на кухне в школе. Потом в полной темноте смотрели «Титаник» в большом холле женского корпуса и по очереди подогревали глинтвейн в электрическом чайнике, потому что он быстро остывал. Девчонки ревели в конце фильма, и даже Серый Волк молчал, а не отпускал, как обычно, свои солдафонские шуточки.
Мари с улыбкой указала Степану на кресло. Мальчик забрался в него с ногами и укутался в объёмный плед, который лежал на подлокотнике. Плед был похож на звериную шкуру, с коротким и мягким мехом, и пахло от него камином и горным снегом. Светлана села напротив сына на диван, рядом с профессором. Мари вновь улыбнулась и разлила напиток по металлическим бокалам. Первый достался Степану. Мальчик вопросительно взглянул на мать, и когда Светлана кивнула, принял угощение и внимательно рассмотрел бокал: на удивление тяжёлый и холодный, обрамлённый резными узорами – такими же, как на чаше, напоминающими сцены из древнегреческих мифов.