Праздники кончились, ёлки убрали,
Улицы города серыми стали.
Серый дом за окном, серый снег на панели,
Серым снегом покрыты зелёные ели.
Серый снег. На первый взгляд, это моветон. Но если вдуматься, при сумерках этот оттенок в снеге главный, просто надо настроить своё зрение потоньше.
Будет не прав тот, кто решит, что Кулябин – поэт только плавных, аккуратно выверенных ритмических конструкций. Местами он переходит на чеканный шаг, работает ритмически резко, местами его строки напоминают блоковские «Двенадцать», не по смыслу, а по звуку (не всё рвать душу от любви, иногда надо и независимую, гордую повадку показать). Вот стихи, посвящённые поэту Николаю Юргелю:
Вечерний этюд, багровый закат…
Багровый закат,
Кровавый накат.
Багровые стены,
Багровые окна,
Багровые лица людей незнакомых.
Багровые воды,
Багровые блики,
Багровые чайки,
Багровые клики.
И сердце от страха куда-то скатилось,
Смешно, ведь совсем ничего не случилось.
Но солнце зашло, и всё стало обычным,
Для сердца и глаз и простым, и привычным.
Привожу их целиком, поскольку их ритмическая структура неразрывна.
Кулябину близко восприятие поэзии как романса без музыки. Он настоящий рыцарь напевности, песенности. И это рыцарство – не пустой звук. Сейчас песенность пытаются всячески выдавить, признать её устаревшей. Кулябин знает, где лежит неисчерпаемость музыкальности в стихах. Она лежит в области магического. Не всегда понятно, как простые, буквально поднятые с пола слова превращаются фактически в заклинание:
Ты не теряй меня из виду,
Будь со мною всегда и всюду,
Никогда не была ты моею,
Никогда я твоим не буду.
Я об этом ничуть не жалею,
Я воздушных замков не строю,
Я о большем мечтать не смею,
От тебя своих чувств не скрою.
Говоря о таких поэтах, как Кулябин, нельзя не отметить, что над всем его стихотворчеством витает философский дискурс. Написание стихотворений для него не забава, не альбомное самовыражение, он прекрасно понимает, что поэзия пишется кровью, и лишь наличие человеческого вещества, а не чернил, делает её не только интересной, но и индивидуальной. У поэта должны быть, если угодно, отпечатки пальцев. Уникальные. Свои. У Кулябина они отличаются тем, что синтезирует многие эмоции под единым куполом исповедальности.
Чтение этой книги поможет читателю понять, что жизнь – это не только чреда усилий по выживанию, но огромное поле эмоций, чувств, и что любую неудачу и даже скорбь можно преодолеть, прикоснувшись к святой воде горних источников Поэзии.