Влад не отличался агрессивностью. Когда перебирал со спиртным, тянуло спать. Никогда не дрался и не нарывался. А теперь понял, что надо еще и компанию выбирать с умом. Старался потом с агрессивными личностями не выпивать.
Ходил на экзамены с перевязанной головой. Друзья шутили – вспоминали песню времен Гражданской войны про красного командира Щорса:
– «Голова обвязана, кровь на рукаве, след кровавый тянется по сырой траве…».
Но дня через три – четыре шутки кончились.
Их нашел тот же Мишка с неприятными известиями…
Оказывается, потерпевшие знали спутницу Мишки, что была с ним в ресторане, девушку Надю. Раньше жили по соседству. Они видели, как Мишка обнимался с нападавшими, слышали про сданный сопромат. Надя сказала, что ей пришла повестка к следователю. А там сильно не упрешься. Найдут Мишку, а уж найти студента политеха с перевязанной башкой, вообще не проблема.
Вот и аукнулось. Перспектива – исключение из института с автоматическим уходом в армию, это как минимум. А более реально – тюрьма. А Владу, как самому заметному, раненому, должны дать больше всех! Вляпались, придурки. После долгих разговоров и раздумий решили идти к побитому. Сдаваться! Единственный вариант.
И вот они уже стоят перед калиткой одноэтажного домика на Слободке. Первой выходит жена потерпевшего.
–Явились, соколики? Что припекло?
Затем с криками вылетела ее мать. Бросилась к Владу с кулаками, с явными намерениями драться, или хотя бы лицо расцарапать. Как только она их не называла.
И тут появился пострадавший. Влад чуть сознание не потерял, увидев его распухшее, фиолетово – синее, с кровоподтеками лицо. Щелочки глаз, еле – еле проглядывающие через сплошную опухоль.
Слов не было. Они стояли, опустив головы. Начал побитый:
–Меня Анатолием кличут. Работаю в таксопарке. Сейчас, как видите, на больничном.
– Ну, соколики, расскажите, кто вы, как докатились до статьи?
Говорил спокойно. Перед этим цыкнул на тещу:
– Вы, мама, подождите. Разобраться надо.
Они рассказали о себе, об учебе, о родителях. Просили прощения, умоляли не портить им жизнь. Спрашивали о какой – ни будь компенсации, что они могут сделать для него?
Женщины были неумолимы. Да и Влад с друзьями понимали, что простить такое не возможно.
– А Томка, то моя еще и беременна. Четвертый месяц, – показал Анатолий на жену. День рождения ее сестры отмечали… Отметили, блин. Ваше счастье, что с ней и ребенком всё в порядке. А то сидеть бы вам не пересидеть.