Взволнованным женщинам, особенно напрасно обиженным, я рекомендую в таких случаях выпить бокал красного сухого вина или пятьдесят граммов коньяку. Тепло изнутри должно, как свеча, напоминать о жизни. Клава выполнила мою рекомендацию и тихо уснула, оставив бокал прямо на полу у кровати. На смену тревоге и усталости пришло приятное забытье.
Поспать ей удалось недолго. Рано утром, почти ночью, в спальню ворвался неугомонный Ленчик. Пока Клава продирала глаза, он уже обратил внимание на пустой бокал и начал трясти им перед лицом пойманной на горячем супруги.
– Она еще и скрытая алкоголичка! – разорялся Ленчик.
Вид у него был неважнецкий, нездоровый. Синяки под глазами, как у старого почечника. Лицо спало. Худоба Ленчику не шла. Так он выглядел старше и глупее. Сытый человек уже потому умнее выглядит, что сытый. Какой же ты умный, если голодный?
Леня нервно позаглядывал в шкафы, под кровать, за штору, как по инструкции из анекдота о внезапно вернувшемся из командировки муже, и триумфально ушел со словами:
– Я забираю свою бритву и зубную щетку! Не хочу, чтобы какой-то уголовник пользовался моим инструментом. Золотые зубы можно чистить и наждаком.
Специально ведь приготовил реплику, подобрал слова, чтобы побольнее ударить, укорить. Взял бы свою щетку тихо и ушел или вообще купил новую. Как будто у него зубы из чистого золота и вся его мужская сила в зубах!
Клава расплакалась, как Зинаида Кириенко в «Тихом Доне». Обидно ей было, как старой актрисе, которая всю свою молодость отдала единственному режиссеру, всегда ему верила и была преданной до конца.
Вот в таких смятенных чувствах и с растерзанной душой она и пришла ко мне снова. К этому времени ее прическа стала скромной, унылой. Никакой краски на лице, и одета в какую-то серую кофту, как с чужого плеча, и юбка черная, скучная. Не женщина, а монашка!
Честно говоря, в серьезность намерений Лени я по-прежнему не верила:
– Самолюбие Лени уязвлено, он мечется, уходить от вас серьезно не хочет, возможно, и сам этого не понимает. Все, что нужно теперь, так это грамотно, настойчиво попросить его остаться, подтвердив, что вы любите только его одного. Прижать, приголубить! – пыталась я впрыснуть в Клаву жизнь.
– А как же девушка? Они же живут вместе. Она молодая, красивая. Осталась я, старая дура, на бобах…