Карман – не то, чтобы штопан, но пуст. —
(Не до гастрономических изысков!)
Стол не ломится? – ну и пусть —
Был бы гарнир да сосиска!
Ведь не хлебом единым жив
Человек – мудрость старейшин. —
Этой истине честно служил
Наш нонконформистский сейшен.
Но утробной мечтой сезона —
«Хеннесси» с тонким кружком лимона…
Свежесть утром стоит такая —
Сдохнет в зависти шлюха-ночь, и ей
Навстречу себя толкая,
Открываю окна восточные.
В око комнаты влейся, Солнце!
Через веки шторок прищуренных
В обрамлении лилий сонных
И бонсая японских мичуриных.
Чтоб бессмертным теням на смену,
Через ночи мои и столетия,
Заиграли бликами стены,
Отражая небес соцветия!
В проёме окна стою.
Распахнута. Небо пью.
Почти кричу:
Ещё чуть-чуть!
Но могучая вышка ТЕЛЕ-
Визионная (Бог телевизоров!)
На горбатом земном теле
Снова зовет в инвизибле.
Заправляя в карманы рёбер
Крылья, за ночь на дюйм подросшие,
Отправляюсь кормить утробу
Этой вышки – душевным крошевом.
Загнана,
загнана,
загнанная в заботы —
Спешу на работу!
Работа – на зависть мечтательным барышням,
Съевшим собаку на беллетристике.
За эту работу дерутся, знаешь ли,
На кастингах модели от журналистики.
Лишь обратная сторона медали
Видна едва ли…
Опять, накрасив в гримёрной ретиво
Крупнотоннажным фарфоровым слоем,
Посадят перед чёрной дырой объектива
Вещать цензурой проверенное слово.
Слово, несущее вирус смятения,
Маньяком, выпушенным на свободу. —
Рождённый в голове казённого гения
Алгоритм создания покорного народа.
И если осмелишься высунуть голову
Из картонной коробки общественного мнения —
Вспомни стойкого солдатика из олова,
И почувствуй приторный запах тления.
Работа – «пустяшная» —
Сидеть за столиком.
Посадка изящная:
Спину – столбиком. —
Не скамейка на парковой улице! —
Режиссёр не позволит ссутулиться.
В голове – мутно.
До эфира – считанные минуты.