– Знаю, господин посол, – спокойно ответил Зигфрид на почти чистом русском, слегка проглатывая букву «л» так, что получилось «посоу».
«Посоу» встал из-за стола, нервным шагом прошёл до двери кабинета, слегка приоткрыл её, как бы проверяя, что их разговор никто не подслушивает.
– И кто этот бедный безумный гений? – спросил он, вернувшись на место.
– Терпение, дорогой граф, терпение! – И Кляйнц негромко, но, как показалось послу, зловеще рассмеялся. – Наша задача – вывезти его целым и невредимым за пределы России!
– Кто вы, чёрт вас побери?!
Посетитель приподнялся, одёрнул лацканы пиджака и ответил:
– Как пожелаете, граф. С этого момента и до конца операции для вас я – Чёрт.
– Право, Поэт! Это чёрт-те что! Куда делась сила духа?! Откуда это уныние и безысходность? Ну-ка! Встряхнись! Херес закончился? Эй, Петрушка! Мигом в магазин! Ещё три… нет, две бутылки хереса! И чтоб одна нога там, а другая здесь! Да не грусти, Поэт! Сейчас всё исправим!
Он обхватил за плечи пьяного молодого человека с кудрявой русой шевелюрой и слегка встряхнул.
– Или ты на сегодня всё?
– Отстань от меня, Волчара! Не могу… Сердце кровью обливается… Это же их из-за меня!.. И Лёшку… Гады! Гады! Гады!!!
– Успокойся, Поэт! – Он обнял друга, приподнял и прижал к себе. – Уже почти год прошёл, а ты всё не уймёшься. Тебе себя беречь нужно, ты же – Поэт!
– И что?.. И что?! Разве так можно, Волчара?
– Всё. Ложись. Никакого хереса на сегодня.
– Нет! Я должен писать! Мне немного осталось…
– Успокойся, Поэт! Ты об этом два года назад говорил, а живёшь же! Так и надо – смейся над смертью, пусть она тебя боится!
– Мне тяжело в Москве… – Поэт вдруг резко успокоился, что характерно для людей с расстроенной алкоголем или наркотиками психикой. – Мне нужно уехать. Может, на Урал? Или в Сибирь! А, Волчара?
– Как же так, Поэт! Ты же всего три года назад писал, что любишь Москву, «этот город вязевый»!
Он видел, что Поэт опять стал возбуждаться, и поэтому плотнее прижал его к себе.
– Не нужно. Зачем? Тебе в Питер стоит заглянуть. Там как раз к новогодним и Рождеству подготовка идёт, Дворцовую и Невский отмывают и скоро наряжать будут… Столько позитива!
– Не нравится он мне, – снова успокоившись, сказал Поэт. – Столько лет пишу, а о нём – лишь одно стихотворение. И то: