Только вот ненавидел Леон так же сильно, как и любил, и это было самым сложным. Вот, почему всё это время, он не вспоминал о своей семье. И вот, что из этого вышло.
Он надеялся, что уйдёт и станет собой, что там ему это позволят. Но оказалось, что пяти лет катастрофически мало, когда четырнадцать лет до этого тебе затыкали уши, чтобы ты не услышал, о чём говорит твоё сердце.
Родители были не виноваты в том, что ему пришлось заговорить с тем незнакомцем в баре. Они были не виноваты, но он их винил.
Машина остановилась возле здания Суда, и Леон вслед за конвоирами вышел на площадь. Воздух пах детством, и парень поморщился, и все это заметили.
Он неуверенно шагнул на громоздкие мраморные ступени. Охранник вытолкал с лестницы пару зазевавшихся зрителей, и на площади воцарилась тишина. Леон видел, какая там собралась толпа. Они ждали его.
Чего они ждали?
Леон чувствовал взгляды каждой клеточкой своего тела и не ощущал себя дома. Они не были его домом, они никогда его по-настоящему не любили.
Люди смотрели на него без тени того милосердия, которым любили хвататься, Леон боялся обернуться и взглянуть им в глаза. Конечно они знали, что этим всё и закончится.
Леона окружил гул голосов, из которого было невозможно понять, о чём говорят, но парень и так догадывался. Он слишком хорошо знал этих людей и, если постараться, даже мог расслышать знакомых. Но напрягать слух не хотелось, ему не хотелось тратить на это силы.
Охранник отогнал подальше от лестницы самых любопытных жителей, и тогда конвоиры встали по бокам подсудимого и синхронно шагнули вверх по ступеням. Леон ненароком посмотрел назад: с кем-то из присутствующих он обсуждал новости, когда подрабатывал разносчиком газет, кто-то угощал его бесплатной выпечкой, когда Леон работал доставщиком, кого-то он даже считал своим другом.
Сегодня все эти люди пришли сюда и заполнили собой огромную площадь, по которой маленьким мальчиком Леон Соло гонял мяч. Они пришли сюда не для того, чтобы его поддержать. «Что ж, всем привет», – прошептал парень, и один из конвоиров заметил заминку в движении и окликнул его.
– Слышишь? Ты!
Часы на здании Суда показывали восемь утра.
Мужчины в форме переглянулись и остановились на несколько ступеней выше Леона. Спускаться им было не положено по протоколу. Молодой конвоир посмотрел на старших по званию и повернулся к подсудимому.