– Ну, насколько я читал, то ответ тебя не обрадует – даже будучи ручным, волк сохраняет независимость поведения. Полностью приручить волка можно только в том случае, если ты поставишь себя как истинный вожак.
– А если не сможешь? – с опаской уточнил Витя, хотя этот вопрос носил больше риторический характер.
– Тогда волк будет пытаться сам занять место альфы. А ты что, думал кинолога из себя построить? Или нет, погоди… Верволога! Звучит, согласен?
– Серег, я просто не знаю, что думать – Макс говорил, что нужно зацепиться за человечность внутри себя, я был искренне уверен, что мысли об Ире станут для меня спасательным кругом, но чего-то как-то не очень.
– Та девчонка из больницы? – уточнил Сережа. – Да, она красавица. Чего у вас, кстати, все ограничилось мимолетным романом?
– Да блин, ты и прав, и нет. Мы бы оба хотели быть вместе, но она… Уезжает из страны, в общем.
Витя решил не рассказывать Сереже лишних подробностей. Есть такие вещи, о которых не стоит говорить даже лучшему другу. Сережа, отдал ему должное Витя, в расспросы и не вдавался. Варианта тут было два – либо грустное лицо Вити говорило само за себя, либо он опасался вызвать у него новую вспышку гнева.
До обеда Витя не мог нормально сосредоточиться. Между вторым и третьим уроком он-таки подловил Леху и спросил у него насчет Петровича. Леха свое слово выполнил – подошел к физруку, объяснил ситуацию. Петрович, как он заметил, изрядно удивился. Но сказал, что если уж человек так хочет, то почему бы и не дать шанса? Правда он все равно попросил его передать Вите, чтобы тот зашел к нему после обеда. На пару слов. Витя вообще не представлял, о чем он может говорить с физруком и что вообще он у него будет спрашивать. За какую команду болеет? Сколько раз может подтянуться? На какой минуте сбивается дыхалка?
– Хорош трястись! – пихнул его в ребра за обедом Сережа. – Тут сейчас уже десять баллов будет по шкале Рихтера.
– Не бывает десяти баллов, максимум – девять. Ты чем на географии занимался?
– Ворон считал, – честно ответил Сережа. – Все равно – хватит трястись.
– Знаешь, я все же пипец как волнуюсь, – признался Витя. – А вдруг он мне сейчас вообще скажет, что не выпустит на поле? Мол, иди-ка ты, Соколов, математику учи, а то Татьяна Юрьевна жалуется. Тьфу, блин.
– А я, наоборот, волнуюсь, что он тебя выпустит. Интересно, то, что он допустил выход оборотня на поле, будет считаться с его стороны за непреднамеренное массовое убийство?