– Рад тебя видеть, Соколов, – громогласно поприветствовал того Петрович, откладывая смартфон в сторону. – Наша новая школьная знаменитость. Твоей удаче можно только позавидовать.
– Не знаю уж, в чем заключается удача чуть не быть съеденным, – прямо ответил Витя.
– Запомни – ситуацию оценивают по ее последствиям, – объяснил физрук. – Важен итог. А итог твоей истории, насколько я могу судить, весьма и весьма положителен.
– Довольно мудро, – отметил Витя.
– Признаться, когда Фролов ко мне вчера подошел и сказал, что ты хотел бы попробовать себя в футболе – я изрядно удивился. Ты и твой друг – единственные, кто даже ни разу не пытались пробиться в команду. Даже это ваш, Кузнецов пытался. Что вдруг заставило передумать?
– Понимаете, Владимир Петрович, после всех тех событий… Я решил, что будет неправильным не попробовать. Поняв, насколько жизнь может быть скоротечна, я подумал, что нужно найти для себя как можно больше площадок для самореализации. В том числе и спорт.
Отчасти Витя говорил чистую правду. Жизнь действительно скоротечна. Только не будь у него кое какого другого стимула – по-прежнему бы в гробу он видал этот футбол.
– Весьма похвальна такая позиция, – Петрович при этом сделал левую бровь «домиком». – Только вот…
Услышав эту оговорку, Витя напрягся. Ни к чему хорошему это не приведет.
– Я не уверен, что сегодня, да и вообще пока стоит тебя выпускать. Футбол – очень грубая и жесткая игра. А твой организм еще вряд ли прошел необходимую реабилитацию. Подходи где-то через месяц, может даже меньше.
У Вити внутри будто что-то оборвалось. И это все? Вот так просто? Это несправедливо – он ведь полностью здоров! Неужели все, о чем он думал, что представлял – все это было зря?
– Владимир Петрович, со мной все в порядке! – отчаянно воскликнул он. – Не нужна никакая реабилитация! Хотите, прямо вот сейчас у медсестры возьму все необходимые справки? Я хочу начать сегодня, не могу я откладывать на условное завтра! Я обещаю быть предельно аккуратным, только не лишайте меня шанса выходить на поле!
Петрович с неподдельным интересом смотрел на Витю. Прокручивал в своей голове какие-то мысли. А Витя стоял, поняв, что он сейчас явно погорячился. Уж очень по-детски все это прозвучало. Неужели ему действительно настолько все это важно, что он чуть ли не опустился до истерики? Или просто обида? Такое могло произойти, к этому следовало быть готовым. Но почему именно с ним?