– Да, чего тебе? – ответила она, явно не светясь приветствием.
– Слушай, я просто от Сереги слышал, как ты за меня переживала… Хотел, в общем, сказать спасибо. Мне приятно осознавать, что есть люди, которым я не безразличен.
Зайти издалека сейчас было самым оптимальным. Учитывая, сколько времени он ее в принципе динамил – говорить что-то в лоб было бы уже слишком нагло.
– Вить, все переживали, – холодно ответила она. – Я не больше и не меньше остальных.
– Что ж… Ладно, – протянул Витя. – Просто я должен был это сказать. Ладно, кури, я пойду, а то я тут решил в футбол попробовать поиграть, так что…
– Твою мать, я ведь тебя просила остаться, – неожиданно завелась она. – А ты что? Ушел в закат! Непонятно почему и зачем. Я уж молчу про то, что мне было неприятно из-за твоей грубости. Я просто все эти несколько часов, пока не знала – жив ты, нет, я все думала, что прояви я чуть больше настойчивости – с тобой бы ничего не случилось.
– Свет, ты ни в чем не виновата, это все… – начал было Витя.
– Да знаю я, в чем дело, не слепая, – в Светином голосе смешалась злоба и обида. – Я удивлена, что весь класс не заметил, как ты на Настю с Лешей пялился! Хренов герой-любовник! И, дай угадаю, ты вдруг решил, что после всего этого ты такой весь несчастный придешь, покусанный герой Белоомутска, а я тебя обниму и по головке поглажу? Типа, ну раз Цветаева мне не дала, то Ларионова уж наверняка? Все равно любит ведь, да еще и такая ситуация шикарная. Так ты думал, Соколов?
Витя лишь стоял и в шоковом состоянии хлопал глазами. Сказать ему было ровным счетом нечего.
– Знаешь, я готова была принять то, что ты втрескался в эту овцу, правда. Но использовать себя я не дам, прости. Можешь идти, играть в свой футбол. Из-за нее ведь записался, да?
Вите ничего не оставалось, как с гордостью принять поражение. Заслужил. Ларионова сейчас просто-напросто уничтожила его по фактам. Настроение, которое и так было ниже плинтуса, упало без какой-либо возможности выйти в состояние хотя бы нейтрального. Он не стал ничего отвечать Ларионовой, ибо все его слова выглядели бы сейчас как жалкие оправдания. В голове будто заиграли сольную партию кастаньеты, громкость которых постепенно увеличивали на мощных колонках. Цвета вокруг стали существенно ярче, а взгляд начал фокусироваться на вещах, которые, казалось, не имели никакого смысла – падение редких снежинок, голубь где-то вдали, какой-то парень, который почему-то приветственно машет рукой…