Самому себе не лгите. Том 1 - страница 50

Шрифт
Интервал

– Не знаю… Страшно, Ваня! А как найдут нас, что будет?

– Уйдем туда, за болото, где избушка лесника. Там не отыщут! Да и, думаю, всё это ненадолго, война месяца через два-три закончится… Надеюсь, наши к ноябрю вернутся и выкинут фашистов из деревни.

– Дай Бог! Дай Бог! А когда пойдем-то, Ваня?

– Дней через пять, наверное. Надо подготовиться и подумать, когда лучше…

В это время в окно постучали.

– Кто там еще так поздно?! – насторожившись, спросил он.

– А… дед Матвей опять! – ответила жена.

– Пойду выйду, поговорю с ним!

…– Ну, что случилось, дед Матвей?
– Иван, прошу тебя, спасай!
Идем к фашистам побыстрей
И заберут меня пускай!
– Да, объясни, прошу я, толком!
Что вдруг случилось?.. Что стряслось?!
– Я выть готов от боли волком,
И вот: ружье мне взять пришлось!
– Зачем ружье?! И что случилось,
Ты мне расскажешь, наконец?
– Беда такая приключилась,
Она у них! Совсем птенец…
Забрали Нинку! Там, у них!
В комендатуре, целый день!
Хотел поднять я всех своих
«Сдурел, – сказали, – старый пень?»
Боятся все… вот я к тебе,
Спаси кровиночку мою!
– Ты что прикажешь делать мне?
Ее к тебе как приведу?!
– Так объясни им, мол, на ихнем:
Пятнадцать лет, дитё совсем!
А если нет, то наших кликнем,
И смерть тогда им будет всем!
– Ты, дед Матвей, сдурел, гляжу я:
Война неделю как идет.
Фашист, паскуда, торжествуя,
Бои за Минск уже ведет!
– Неужто… Минск?! Ох, ох, беда!
Так что же делать мне, Иван?
Пропала внучка навсегда?!
Ее врагу я не отдам!
Вот, взял ружье, перестреляю!
– Успеешь многих застрелить?
– Хоть одного! Ну, я не знаю…
А что ж, лишь плакать да грозить?
– Ружье оставь! Пойдешь со мною.
Просить их буду, убеждать…
Но чужды мы для них душою:
Для них забава – нам страдать!..

…Он забежал в дом и вполголоса, чтоб не разбудить детей, сказал:

– Зоя, я со стариком схожу…

– А что случилось? – встревожилась жена.

– Беда, у них, Зоя… Нинку фашисты забрали и держат у себя.

– А ты что можешь сделать? Страшно, Вань… Как бы боком не вышло.

– Ничего, Зоя, я попробую с немцами поговорить. Может, удастся… может, отпустят.

– Ой, боюсь я, Ваня!

– Ничего, ничего, не бойся. Мы быстро… попробуем упросить! – приобняв жену, ответил он и, поцеловав ее, вышел.


Идя по ночной деревне вместе с дедом Матвеем к школе, где размещалась комендатура, учитель размышлял: «Хорошо, придем… А дальше? Что дальше? Давить на то, что они культурная нация? Не смогу. После всего, что они творили, язык не повернется… Да и какая они культурная нация, к черту! Убийцы! Душегубы! Так, спокойно… Надо как-то их уговорить. Девочка же ничего не сделала… Ладно, буду смотреть по обстоятельствам!»

Следующая страница