– Если здесь и летом будет холодно, нас круглый год ждут голодные луны.
* * *
Волк и волчица, подбородками прижав к груди кости с рассказами о слаан-лифе, пошли прочь от болотца. Теперь Фаолану нужно было повернуть южнее, к реке, а Эдме направлялась на север, к Кривому Хребту. Встретятся они уже в начале Луны Мух – первого по-настоящему летнего месяца.
– Будем надеяться, что эти мухи не станут белыми, – сказала Эдме с обычной для нее жизнерадостностью, и ее слова приободрили Фаолана. Возможно, его спутница не так уж волнуется по поводу тумфро, как он предполагал. Когда волчица окажется на вершине горы, то в глубине ее души обязательно что-то всколыхнется и она узнает нужное место.
Ближе к полудню иней растаял. Солнце ярко сияло на почти безоблачном небе. Эдме знала, что вершины гор покрыты льдом, но удивилась, увидев, как низко опустились их снежные шапки. Однако склоны у подножий, как и раньше, усеивали мелкие цветы– известные просто как «горные цветы из страны Далеко-Далеко», они отличались неприхотливостью и могли расти в самых суровых условиях, на каменистой почве. Им удавалось прижиться даже в расщелинах скал, откуда семена других растений просто сдувало злыми ветрами. Цвели они недолго, и даже заморозки не могли им в этом помешать.
Эдме остановилась и опустила кость, чтобы поближе рассмотреть ледяную фиалку – та всегда распускалась первой, в конце Луны Трескучего льда. Любуясь переплетением тонких прожилок на лепестках, волчица удивлялась стойкости цветка, выросшего прямо на камне.
«Такая хрупкая и одновременно крепкая, как паутина после заморозка, – подумала Эдме. – Мне нужно быть такой же сильной и крепкой».
Волнуясь, она поднималась по склону горы, и с каждым шагом ее беспокойство возрастало. Волчицу не покидало чувство, что с тумфро что-то не так.
К тому времени, как она взобралась на гребень и направилась к вершине, солнце уже стояло в зените. «Ладно, сейчас разберемся», – успокаивала себя Эдме.
Вершина оказалась отнюдь не такой острой, как выглядела издали. Так часто бывает: чем дальше до вершины, тем более крутой она кажется. На самом деле здесь была относительно ровная, плоская каменистая площадка.
Пусто. Никаких чувств. Ничего, совсем ничего.
«Я никогда не была здесь, никогда. Это не мое тумфро!»