Сидоров: Меня напечатают! Меня напечатают!
Кружится по комнате. Сталкивается с матерью и расцеловывает ее.
Потом, не в силах остановиться, расцеловывает и дознавателя тоже.
Дознаватель: Э, э…
Сидоров: Меня напечатают!
Мама Сидорова (Дознавателю): Извините, вас как зовут?
Дознаватель: Моя фамилия Зарядько. Через букву «д». С мягким знаком.
Мама Сидорова: А по имени?
Дознаватель: Елена… Викторовна.
Мама Сидорова: Еленочка, может быть, чайку с нами выпьете? С домашним смородиновым вареньем. У нас такая радость.
Дознаватель: Как вы меня смешно назвали – Еленочка. Вообще-то мне некогда, у меня еще два дознания на сегодня.
Мама Сидорова: Сын вас потом до остановки проводит.
Дознаватель: Право, не знаю.
Мама Сидорова: Пойду заварю чай.
Уходит на кухню.
Сидоров: Я…
Останавливает кружение и смотрит на Дознавателя.
Дознаватель: Вы…
Смотрит на Сидорова.
Мама Сидорова (с кухни): Я быстро, быстро… детишки!
Сидоров и Дознаватель смотрят друг на друга растерянно, с каждым мгновением все более и более смущаясь.
E-mail.
Отправитель: Сидоров.
Получатель: Сидорова.
Тема: Рогалик.
Милая мама!
До поезда еще несколько часов, и я зашел в Интернет-кафе согреться и отправить тебе пару строк. Потому что в телефонном разговоре этого не передать.
В целом все обошлось… не знаю, как лучше объяснить. Короче, все обошлось плохо. Даже мне, сочинителю романов ужаса, сделалось не по себе, едва я сошел с поезда в Саратове. Грязный пасмурный незнакомый город. Когда я спросил первого встречного, где у них тут тюрьма, встречный не ответил. Не ответил, потому что элементарно не знал. Другие тоже не знали и посматривали как-то странно, особенно когда я пытался объяснить, что мне собственно нужна не тюрьма, а специальный зоопарк для интернированных животных с психическими отклонениями. Только через полчаса кое-что удалось разузнать – у гражданина, знакомого с городской тюрьмой явно не понаслышке.
Ехать пришлось на трамвае через весь город, до конечной. Саратовская тюрьма расположена на самом берегу Волги, а специальный зоопарк примыкает к ней, имея общую проходную. Но не основную, а вспомогательную. Чтобы выяснить это, пришлось обойти тюрьму по периметру, причем часовой на пулеметной вышке разглядывал на меня со своей дозорной высоты довольно вопросительно. Саратовская тюрьма – место само по себе мрачное, от которого за километр веет унынием и несвободой, и даже протекающая поодаль мать русских рек не в силах заглушить эту неестественную тоску. Однако то, что предстало внутри специальной зоны, превзошло самые скверные мои ожидания.