А в лад мяву этому, слышу, Беллуча отвечает, это такая кошка хозяйкина, вся белая, пушистая, и такая ласковая, даже ко мне льнет, что и вовсе уму непостижимо. Вот лежу себе, слышу профессорское «Мнэу-у-у» и ее нежное «Мур-мур-мур». Тьфу, думаю, напасть какая, поспишь тут, держи карман шире! А пушистый кавалер все мяукает, хвост распускает, ну а Беллуча то и дело восхищается:
– Мур-мур-мур, мур-мур-мур.
Тут он возьми, да и на человеческий язык перейди:
– Да, моя ненаглядная, и этим языком я тоже владею в совершенстве. – Затем молчание, чуть слышное мурлыканье, и опять: – Ты не смотри, что я кот. Я – большой человек, и у меня тонкая поэтическая душа. Знаешь, чего бы мне сейчас хотелось? – Беллуча снова замурлыкала. – Ну, это, конечно, тоже. Но, как говорится, не лаской единой… А вот забраться бы сейчас на крышу и глянуть оттуда на залитый лунным светом лес, колеблющийся, точно спящее море… Ты когда-нибудь видела море?
Кошка, должно быть, сочла за благо промолчать: откуда ей было знать, что это за море, о котором шепчет ее достопочтенный ухажер. В это самое время кот смерил оценивающим взглядом замковые крыши и пришел к неутешительному заключению, что усидеть на них сможет только муха, да и то, если не с устатку.
– Уж эти мне тамплиеры! – прошипел зверски профессор. – Зачем они эту готику придумали? Вот ведь людское коварство! При таких отвесных крышах кошачье поголовье, того и гляди, упадет…
Он хотел еще что-то поведать избраннице сердца, но тут на смотровой башне взвыл рог, оповещая всех, обитающих в стенах цитадели, что пора гасить огни. Я послушно задул светильню и услышал знакомый собачий лай. Это один из моих помощников, графский псарь Матеас, выпустил во двор свору неаполитанских мастифов, верных господских сторожей.
А между тем, упоенный звуками собственного голоса, котабальеро продолжал обхаживать пушистую Беллучу.
– Вот скажите, для чего трубить посреди ночи? Весь настрой сбивают. Но оставим эти глупости, мой ангел. О, как горят ваши глаза! Это так волнует! Вы столь нежны и так льнете ко мне. О, если бы только Алиночка…
На мгновение под окном стало очень тихо, затем внезапно изменившийся кошачий голос натужно поинтересовался:
– Что это?
Мне не нужно было даже выглядывать во двор, чтобы ответить коту. Я прекрасно слышал дыхание одного из псов, совершающих обычный обход территории. Кажется, это был Рвака. Он всегда этак плотоядно облизывался перед тем, как запустить клыки в нарушителя графского спокойствия. Вот, примерно, как сейчас. Я это слышал, даже не выходя за порог. Беллуча испуганно пискнула.