– Сиди тут, – велела Леночка, – я пойду попытаюсь еды найти.
Она вытащила несколько купюр, сунула за пазуху – там надежнее. Зашла в станционное помещение, отправилась сразу же к смотрителю.
– У меня мать умирает, – сказала она совершенно серьезно. – Нужна еда.
– Деньги есть? – спросил смотритель, хитро прищуриваясь.
– Есть.
– Давай.
Она вытащила смятые бумажки.
– Жди тут, – приказал.
Она осталась ждать. Через несколько минут он вышел – в руках кастрюля и ложка.
– Жри, – бросил он.
В кастрюльке на самом дне оказались остатки пшенной каши с чесноком и салом. Каши было до обидного мало, а за нее, между прочим, была отвалена почти половина их скудных сбережений. От возмущения Леночка чуть не задохнулась.
– Иуда! – крикнула она. – Царский жандарм!
Начальник станции изменился в лице и занес было над ней огромную лапу, но Леночка юрко увернулась и прошмыгнула мимо. Тот лишь злобно поглядел ей вслед.
Мусечка с Леночкой доели жалкие остатки каши, и пища эта не только не усмирила их голод, но и раззадорила его еще больше. К тому же Леночка почувствовала, что до смерти хочет до ветру, да еще и по-серьезному. Уборной на станции не было, пришлось прятаться в кустах. Лето стояло жаркое, высокие травы выгорели до желта, иссохли, истончились. Даже подтереться – и то нечем. Леночка плюнула и со злостью начала тереть причинные места сухим пучком травы. Зря, конечно, – больно искололась, и мелкие занозы застряли в заднице.
Но это было еще полбеды – настоящая проблема заключалась в том, что денег почти не осталось, а нужно было еще покупать билеты. На этот раз к злобному начальнику станции отправилась Мусечка – они рассудили, что ее вид вызывает больше доверия и жалости.
– Товарищ начальник, – промямлила она беззубым ртом, – помоги нам билетики достать, а?
– Ты, что ль, умирающая? – спросил он с усмешкой.
– Я, – согласилась Мусечка.
Он смерил ее недобрым взглядом из-под козырька.
– Деньги есть?
– Вот все, – сказала Мусечка и протянула остатки своих сокровищ, спрятанных в тряпицу. Денег явно не хватало, и оба это знали.
– Мало, – сказал он.
– Я знаю, товарищ начальник, – ответила Мусечка. – Я вдова бездомная, мужа расстреляли, сама сидела, дочку только из детдома забрала – дикая она у меня. Может, подсобишь, а?
Начальник внимательно оглядел ее – худую, грязную, беззубую, с печальным потухшим взглядом, в каких-то немыслимых одеждах, надетых друг поверх друга, – и сказал: