Беглецы - страница 9
Собака мотала хвостом и умоляюще поскуливала: «У-у-у».
– Не могу я тебя освободить, – сказал Гилас. – Увяжешься следом – меня поймают!
Животное жалобно глядело на мальчика.
– Ничего с тобой не случится. – Гилас попробовал его успокоить. – О тебе позаботились, оставили воды – значит, скоро вернутся.
Гиласу самому хотелось бы в это верить. Взять пса с собой нельзя: черные воины идут по следу, а собака может выдать. Животному не объяснишь, что хозяин прячется. Но вдруг его убьют? Расправились же с Брысем.
Приняв решение, Гилас схватил миску, отвязал собаку и потащил за собой. Когда подошли ближе к деревне, привязал ее к другому дереву, налил воды и ослабил веревку на шее.
– Все будет хорошо, – прошептал Гилас. – Здесь тебя наверняка увидят.
Мальчик зашагал прочь. Собака села и тихо заскулила, глядя ему вслед. Гилас обернулся. Пес вскочил. Теперь в его поскуливании послышалась надежда. Гилас стиснул зубы и бросился бежать.
Луна пряталась за облаками, и скоро он сбился с пути. Бурдюк и мешок с едой казались все тяжелее. Наконец на лесистом склоне холма Гилас наткнулся на каменную хижину. Прислушался – тихо. Должно быть, заброшенное жилище.
Пригнувшись, мальчик пробрался внутрь через низкий дверной проем. Под ногами захрустели черепки. Внутри холодно, пахнет сырой землей и мертвечиной: видно, какой-то зверь пришел сюда умирать. Но ночевать в хижине лучше, чем под открытым небом.
В темноте Гилас сел у стены и съежился. От него пахло псиной. Гилас вспомнил последние минуты с Брысем. Мальчик оттолкнул его морду. Но почесал ли за ушами? А под передней лапой? Брысь это любил. Гиласу не верилось, что он никогда больше не увидит любимого пса. Брысь не прижмется к нему теплым мохнатым боком. Не разбудит, тыкая усатой мордой в лицо.
Гилас открыл бурдюк, глотнул воды. Развязал мешок, нашел оливки. Руки затряслись, оливки выпали. Попытался подобрать, но никак не мог нащупать. Стена в голове рухнула. Воспоминания хлынули наружу.
Они с Исси остановились на ночлег в пещере на западном пике. Исси пошла выкапывать корни златоцветника, а Гилас тем временем освежевал белку и оставил жариться на огне.
– Сбегаю на речку, окунусь, – предупредил он. – Смотри, чтобы белка не подгорела.
– Когда это у меня белки подгорали? – возмутилась сестра.
– Да позавчера!