Вонь была столь ужасной, что Нэй закупорил ноздри третьим заклинанием. Бегло обернулся: Лита прятала нос в ладони, стоя на краю террасы.
– Уильям…
– Он готов, – сказал монах. – Он ждет.
– Но для этого нужен чей-то труп.
Монах развел короткими ручками.
– Свободных тел нет. Братья не покидают Чрево.
– Тогда… – Нэй запнулся.
Монах смотрел на него и улыбался уголками рта. Показалось или глаза монаха на секунду скользнули вправо, за спину Нэя?
По хребту колдуна ползла огромная ледяная капля.
Верил он или нет, самое время было проверить.
Нэй стоял неподвижно, смотрел сквозь монаха.
«Кумир мальчишек, – подумал он. – Защитник Полиса».
Чувствовал, как дрожит Вийон.
«Прости, учитель. Другого тела нет. На безрыбье…»
Нэй развернулся и выстрелил в Литу.
* * *
Казалось, туман все еще облекал в зримую форму место, где секунду назад стояла Лита, ластился невесомыми жгутиками к пустоте, образованной выстрелом. Свинец выбил девушку за край платформы. Так праздные повесы Полиса сбивали шаром деревянных рыб, играя в биллбол.
Монах одарил Нэя аплодисментами. Его пухлые ладони, соприкасаясь, давили мух. Насекомые вылезали из рукавов сутаны, роились у хищного лица.
Отточенным движением Нэй сунул дымящийся пистолет в кобуру.
Насекомые жалили и пищали, словно стеная по невинноубиенной.
Из канувшего в небытие прошлого сформировалась другая, заваленная трупами церковь и сухопарая фигура Уильяма Близнеца.
Учитель говорил:
– Возвратившиеся оттуда приходят не сами. Есть порог, и тьма за порогом, она выжидает. Когда кто-то выбирается из Чрева через приоткрытый Лаз, следом устремляются гости, опасные, голодные…
Молодой Нэй представлял хулиганистых детишек Полиса, что любят цепляться за прогулочные лодки, катаясь на закорках по внутренним каналам Сухого Города. Так к лодке-душе цепляется незваный попутчик…
Сегодняшний Нэй видел, как почернели глазки монаха: там заклубился мрак, созревший в утробе моллюска. Нижняя губа сползла, оголяя стесанные зубы, задергались алчно ноздри. Элфи Наст был дурным человеком, плетущим интриги, чтобы свергнуть милорда и заполучить власть. Но в тучной, перебирающей пухлыми пальцами оболочке содержалось нечто гораздо худшее, чем Элфи.
– Я недооценивал тебя, – признался монах, – я считал, в своих скитаниях по Мокрому миру ты растерял величие Избранности и почти уподобился плебеям.