Когда мама скрылась в доме, из распахнутых окон послышался ее смех и голос отца, а потом зазвучала «Жизнь в розовом цвете» Эдит Пиаф.
Ивонн залпом выпила лимонад, вскочила с гамака, повесила этюдник с масляными красками на плечо, и ринулась в гараж, где стоял ее починенный велосипед.
В гараже не было нужды, никто не пользовался им по назначению уже очень давно. Машину дед парковал у ворот – никому бы здесь не пришло в голову воровать у Сэмюэла Розенфилда. Дед был старым человеком, его уважали в округе, да и во всем мире (казалось иногда Ивонн). Изредка дед возился в гараже, перебирая движок старичка – трактора, но, в основном, там хранили всякий хлам. Мама говорила, что Ивонн еще слишком мала, чтобы понять, почему дед так трепетно относится к старым вещам. Но Ивонн понимала. Она думала, что, возможно, эти вещи очень дороги деду или, может быть, они напоминают ему о том, как он был молод лет пятьдесят назад, когда купил эту вешалку для верхней одежды и шляп.
В ее парусиновых туфлях голубого цвета было полно песка, потому что Ивонн никогда не надевала их, как следует: она всегда наступала на задник. Отец несколько раз говорил ей, что не стоит в эспадрильях садиться на велосипед, но Ивонн это мало волновало. Она открыла старую деревянную дверь, ведущую в гараж – чугунный замок тяжело качнулся, петли запели. Ив потянула носом воздух и улыбнулась: пахло старым машинным маслом, дедовыми самокрутками, сыростью и книжной пылью.
–– При усадьбе только малая часть – то, что осталось, – говорил дед. – Просто сад: в прежние времена там сажали только столовый виноград. А теперь посмотри: все, что сделали твои предки, заметает пыль. И скоро пыли будет так много, что и в памяти этих мест не останется, – он касался лозы, и она была такой же сухой и старой, как его руки. – Но знаешь, что я тебе скажу, девочка? Если бы южане победили в той войне, страна никогда не превратилась бы в то, во что превратилась сейчас.
–– Но разве в войне можно победить? – Ивонн задумалась и, сощурившись от яркого солнца, от которого не спасали ее новенькие «Рэй Бэн», взглянула на деда. Она всегда думала, что в войне можно только проиграть. Дед в ответ только усмехнулся и покачал головой.
Сэмюэл часто катал Ивонн по окрестностям. Он говорил, что на машине нужно ездить, чтобы продлевать ей жизнь. Он возил Ивонн к старым землям, которыми по сей день владела семья Розенфилд, но которые никто не обрабатывал уже много лет. Он показывал Ивонн плантацию, от которой время не оставило ничего, кроме ссохшейся лозы и покореженных креплений. Сэмюэл Розенфилд, или просто дед Сэм, как называла его Ивонн, был потомком богатых плантаторов-южан. Он был человеком старой закалки (так говорили мать и отец, оправдывая его) и многое отвергал. Например, своего собственного сына, и президента Буша, и Клинтона, а затем снова Буша, только уже младшего.