Женщину звали Дина. Ей только что исполнилось двадцать лет. Не каждый назвал бы ее красивой, однако в ней было что-то еще более эфемерное и преходящее, чем красота, – свежесть и непосредственность, граничащие с наивностью. Сочетание, возбуждающее подпорченные цинизмом и преждевременно состарившиеся души.
Кроме того, у нее были стройные ноги, узкие бедра, тонкая шея. Грудь небольшая; еще совсем недавно не хватало молока. Волосы светлые, с пепельным отливом. Это был их естественный цвет. Короткая стрижка с чуть более длинными прядями на висках. На лице минимум косметики; губы вообще не тронуты помадой – они потрескались и слегка припухли после «веселой», почти бессонной ночи. Кожа чистая, уже успевшая чуть загореть и приобрести персиковый оттенок; зубы белые, между двумя передними – небольшая щель («Как у Мадонны», – утешал Дину отец лет пять назад, когда она не на шутку страдала и старалась пореже улыбаться).
В тот день на ней были джинсы в обтяжку, коттоновая мужская рубашка и кроссовки. Издали ее вполне можно было принять за мальчика. Она вся – воплощенный унисекс. Нательный крест из полированного полудрагоценного камня поблескивал в треугольнике расстегнутого ворота. Обручального кольца Дина не носила, хотя на ее тонких пальцах было многовато серебра.
Коляска была небольшой, синего цвета; на полупрозрачных шторках, защищавших лицо ребенка от прямых солнечных лучей, были вытканы стилизованные фламинго. Дина предусмотрительно запаслась всем необходимым для длительной прогулки. В багажной сетке лежали пакет с памперсами, баночка с подогретым детским питанием, бутылочка с соской, одеяло (для него), фляга с водой, зонт, джинсовая куртка (для нее). Дина оказалась весьма благоразумной, если учесть ее небольшой материнский стаж, и ей было приятно это осознавать. Она полагала, что хорошо подготовилась к разного рода неожиданностям. Иллюзия стабильности и прочности семейного счастья – одна из самых дорогих и хрупких. Кое-что Дина открыла для себя совсем недавно, но она быстро взрослела.
* * *
Женщина, катившая коляску, прошла мимо скамейки, на которой сидели полураздетые парни и пили пиво. Из бум-бокса доносились истошные вопли «Prodigy». Парни откровенно разглядывали молодую мамашу и отпускали на ее счет громкие замечания. В другое время она испытала бы как минимум смущение и злость, но не сегодня. Агрессия посторонних самцов разбивалась о невидимую стену покоя и светлой радости, отгородившую Дину от остальных. Она едва заметно улыбалась.