После завтрака девушка спустилась ещё ниже, в мастерскую. Почему-то руководство настаивало, чтобы она работала именно здесь – в просторном, хорошо освещённом, но лишённом окон помещении. Но тут уж хозяин барин, что сказал, то и делай. И из того, что дали. Лена удивлялась странному материалу, похожему на полимерную глину, но при этом совершенно иному на ощупь, тёплому и нежному. Лену казалось, что она касается человеческой кожи.
На рабочем столе лежали фотографии и эскизы того, что Лене предстояло сделать. И это была ещё одна странность, вроде бы объяснённая учёным, но всё равно удивлявшая девушку. Ей нужно было лепить не просто эскиз для робота или, как она думала сначала, что-то вроде очень хорошего манекена. Нет, в первый же день Лене дали папку с фотографиями и подборку видеозаписей и сказали, что она должна «создать человека по этому образцу». Ни больше, ни меньше. И не лепить, как обычно лепят большие скульптуры: отдельно голову, торс, конечности, соединяя потом всё на каркасе. Нет, её в мастерской ждала заготовка – что-то вроде обрубо́вки3 в натуральную величину, в которой уже были заданы все пропорции будущей фигуры. На эту болванку следовало «налепить мышцы», придать ей живость, черты когда-то существовавшего человека, при этом не полностью копируя его.
«Представьте, что вы создаёте брата, но не клон, не двойника человека с фотографий», – говорили ей заказчики, раскладывая на столе эти самые фотографии, сделанные лет за сорок до её, Лены, рождения. Высокий стройный парень-манекенщик с красивым, но слишком худым и в то же время рельефным на её взгляд телом (наверняка сидел на жёстких диетах и не вылезал из спортзалов, качая «кубики»), с правильным лицом, светло-русыми, как когда-то говорили, поло́выми волосами и трудноуловимым ощущением превосходства, сквозившим в каждом его движении. Это ещё больше проступало в видеозаписях, для которых парень наверняка позировал, даже когда занимался обыденными делами.
– Неприятный он человек, – заметила тогда Лена.
– Верно, – согласился Лев Борисович. – Человеком он был отталкивающим, самовлюблённым эгоистом. Но в своё время – одним из известнейших людей в мире моды и искусства. Его называли «вторым Антиноем»4, да и псевдоним был не менее громким – Лепо́нт. Он погиб в двадцать семь лет, по собственной дурости, но перед этим, нуждаясь в деньгах, продал своё тело одной фирме. Наш центр перекупил право использовать его образ, мы хотим создать роботов с внешностью Лепонта. Но я прошу не повторять его вид полностью. Представьте, каким он мог бы быть. С такими пропорциями, но с другим характером, судьбой.