– Смотри внимательно, Ада! – Сняв рюкзак, Лекс отбросил его в сторону.
Затем разбежался и с легкостью запрыгнул на огромное поваленное дерево. В толщину оно было не меньше, чем колесо джипа-внедорожника – Ада была уверена, что ни за что не забралась бы на такое без посторонней помощи.
Поклонившись невидимым зрителям на несуществующих трибунах, Лекс отбросил волосы назад, выпрямился и расправил плечи, совсем как настоящий цирковой актер, собирающийся делать трюки под куполом арены. Он подмигнул Адель, и та не смогла сдержать улыбку – там мило и забавно все это выглядело.
А дальше произошло невозможное.
С невероятной грацией не то кошки, не то мангуста, Лекс сделал несколько прыжков подряд: фляк, сальто, винт, снова фляк.
Все это выглядело настолько легко и изящно, словно Калибан учился делать все эти штуки с пеленок. Когда Лекс, наконец, оказался на земле, Адель не смогла удержаться от аплодисментов.
– Когда ты этому научился? – с изумлением спросила она.
– В детстве мне часто было скучно, – Лекс часто дышал, а глаза его блестели.
– Ты реально самый странный парень из тех, кого я встречала! – честно выпалила Адель.
Улыбка Лекса медленно потухла. Наклонившись, он поднял свой рюкзак с мокрой травы.
– Лекс, прости, – Ада коснулась его плеча. – Я не хотела тебя обидеть. Странный – не значит, что мне это не нравится, понимаешь?
Глаза Калибана радостно заблестели, но лишь на мгновение.
– Дело в том, что я и вправду странный, Ада, – он потряс головой, – Слишком странный для тебя.
– Поэтому никакой романтики? – негромко спросила Адель.
Лекс резко отвернулся. Он дышал прерывисто – Ада видела, как вздымаются его плечи. Она не понимала, в чем дело, ведь ясно же, что между ними происходит какая-то химия. Может быть, он страдает от чего-то? Неизлечимой болезни, например?
– Все было бы иначе, если бы ты не задавала столько вопросов, – Лекс произнес это почти со злостью. Нервно запустил пальцы в спутанные волосы, а затем и вовсе пнул ближайший мухомор.
– Что происходит с тобой, эй? – Адель взяла его руку (и почему она вдруг стала такой горячей?) и потянула к себе.
– А то ты не видишь?! – Лекс развернулся, и Ада поразилась перемене на его лице. Вся жизнерадостность исчезла без следа, обнажив вселенскую тоску, темные круги под глазами и отчаяние во взгляде. – Ходишь по краю, понимая, как меня тянет к тебе?