Последние слова не сразу дошли до меня. Как-то много сразу сообщений всего в нескольких словах: Таня в больнице, у Тани операция на сердце и ещё Марат…
– Чего? – проговорил я, чувствуя себя идиотом, и посмотрел на Киру.
– Я говорю, Марат сбежал из тюрьмы. Ну, то есть не из тюрьмы, он на экспертизе какой-то был, и… Как будто узнал, что с Таней тут неладно. Но как он мог узнать?.. Теперь, наверное, при Тане там засаду устроят, как думаешь? – Кира, по-моему, говорила сама с собой. Мне всё равно, что на её Марата засада, хоть пять, я услышал главное: я знаю, где Таня, и я её увижу.
Я подхватил сумку и стремглав бросился из школы.
– Володь! Володя, ты куда?!
Я уже не слышал Киру, но она скоро нагнала меня, остановив у перехода, когда я едва не бросился прямо перед самосвалом.
– Что ты… как сумасшедший… – проговорила Кира, крепко держа меня за локоть. – Чего полетел-то? Автобус до Пскова только через час.
– На папиной машине поедем. Щас из дома позвоню, нас отвезут. Поедешь? – спросил я.
– Конечно! – обрадовалась Кира. – Только, Володь, я домой зайду, предупрежу, и к тебе, не уезжай без меня, ладно?
…Он кивнул, и точно как сумасшедший. А во мне работала мысль ещё со вчерашнего дня, когда я вечером узнала о Таниных злоключениях от мамы. Они с отцом обсуждали это на кухне, но нарочно громко, чтобы я слышала, как мне кажется.
– Привезли позавчера вечером с угрозой выкидыша, ничего не предвещало, только анемия была и довольно значительная, не понимаю, почему мать не предпринимала никаких мер. Тем более, оказывается, у Тани оперированное сердце, не знаю, можно ли ей вообще было беременеть. А утром стал нарастать ДВС-синдром. То ли всё же аборт начался или ещё какая-то причина, но в тяжелейшем состоянии её увезли в Область. Сейчас уже лучше. Если всё неплохо завтра переведут в палату из реанимации.
– Может она сама? Приняла что-нибудь? – негромко сказала бабушка. – Что там пьют… какой-нибудь йод…
Все помолчали, потом мама снова отчётливо сказала и я снова поняла, что это для меня:
– Возможно…
– Тогда не сама, это ещё надо знать, что принимать, – снова вполголоса проговорила бабушка, не понимая воспитательной роли этого разговора, при котором я не присутствовала, но должна была всё слышать. А потому ещё добавила: – Лену жалко теперь, она так надеялась, что внук будет… Марат-то сбежал. От-ить, ведь всесоюзный розыск объявили, найдут – расстреляют. И внука теперь ещё не будет, как все сразу-то…