Но меня не отпускало странное чувство, не дававшее мне расслабиться и наслаждаться жизнью. Причиной тому была Анна. Я намеревалась выяснить откуда он знал эту женщину.
Любуясь осенними переливами, я на мгновение забыла о том, что тревожило меня. Но увидев Саида, на его обычном месте, почувствовала вновь решимость и желание докопаться до правды.
Музыкант протяжно играл и полотна листьев услужливо соединялись в разноцветную лоскутную дорожку, по которой я пошла навстречу своему детству. Наклонившись, я подняла с земли одинокий листик и бессознательно заглянула в бесцветные сухие прогалины и прожилки. Подобно линиям жизни на моей руке, они повествовали о судьбе дерева, давшему ему жизнь.
Все мы – листья… покидаем деревья, явившие нас миру, и отправляемся на поиски собственной бесконечности. Перед глазами предстали родители в те редкие минуты, когда между ними наступало согласие. Их улыбки, которые я ловила как солнечных зайчиков в предрассветное утро. Те немногие моменты, когда отец уделял мне свое драгоценное время и дарил радость. Все это существовало среди скандалов, не покидавших наш дом и составлявших основу отношений матери и отца. Чтобы не слышать их, я убегала к себе в комнату. Закрывала уши и представляла, что лечу. Поднимаюсь по облакам, как по ступенькам, навстречу сияющей прекрасными оттенками и цветами радуге.
Вытерев подступившие слезы, я взглянула на Саида. Через что нужно пройти, чтобы своей игрой заставить плакать сердца других людей? Кто ты?.. Какая загадка скрыта в тебе, Музыкант? Откроешься ли ты, уберешь ли маску со своего лица? Как ми и соль, образующие идеальное созвучие… возможно ли это?..
– Мари!
Саид приостановил свою игру и поднялся мне на встречу. Чмокнув меня в щеку, он пробормотал:
– Я не заметил, как ты подошла.
Я слабо улыбнулась, смахивая рукой непрошеные слезы:
– Хорошо. Я увидела те редкие мгновения, когда ты становишься собой.
Он смутился и растерянно взъерошил волосы на голове.
– А почему ты плачешь?
– Саид, почему ты не рассказываешь о себе? Ведь ты не только музыкант, играющий в нашей больнице. У тебя есть ресторан. Та женщина – она знает тебя, лучше, чем я!
Я не хотела говорить так резко. Но слова вырвались сами собой.
– Ты права. Я не всю свою жизнь играл на виолончели. Этому я обучался, начиная с двенадцати лет.