– Дорогулечка, ну где же ты ходишь? – манерно зачастил розовощёкий, как налившийся персик, Лерой. Его ореховые глазки напоминали две веточки, а покрытая светлым пушком кожа – очаровательный бочок спелого фрукта. Он был молод, бодр, достаточно умён, но невероятно болтлив.
Нет, каждый политик обязан трепать языком, точно заправский стендап-комик, и Лерой отлично подходил на эту роль. Однако в этот раз молчание оказалось громче самых отчаянных лозунгов. Джиллиан бросила быстрый взгляд в сторону высокой тёмной фигуры соперника и хмыкнула. Вот уж кто был не политик, не болтун, но определённо победитель. Он, а не её клиент.
Джим Лерой стал вторым шансом, эдаким спасательным кругом для внезапно утопшей карьеры миссис О’Конноли. Когда перед тобой сначала лежал миллион дорог и сотни возможностей, когда каждая дверь сноба-Конгресса приветливо раскрывалась, стоило лишь зазвучать стуку чудовищных каблуков, то заново очутиться на низшей ступени политической эволюции оказалось больно. Особенно если ты ни разу там не была. Так что, хоть Джиллиан и не собиралась возвращаться к роли политтехнолога, жизнь решила иначе… И теперь больно ударила по гордыне. Потому, развернувшись и нагло проигнорировав своего клиента, Джил скрылась в соседней комнатке. Она никого не хотела видеть.
Джиллиан замерла, а затем устало облокотилась на заставленный грязными чашками и дурацким печеньем стол. Фиаско. Она со всей силы зажмурилась, пока внутри росла волна чего-то чёрного, липкого и совершенно невменяемого. Такого, что необходимо было срочно остановить. Но прошёл миг, а потом комната наполнилась женским визгом и грохотом полетевшей на пол посуды, когда в безумном порыве Джиллиан смела всё со стола. Осколки весело заплясали по полу и забились в выщербленные миллионами подошв щели. Крик же взлетел вверх, где и умер между натяжным потолком да гудящей вентиляционной трубой. Дыхание со свистом вырвалось из сведённых судорогой лёгких, когда левая рука непроизвольно нырнула в карман жакета и сомкнулась на успокаивающе-прохладной пузатой лекарственной упаковке. Чёрт побери!
Ведьма О’Конноли не умела проигрывать. Могла сколько угодно пытаться достойно принять поражение, искать доводы, приводить доказательства, даже защитить парочку диссертаций. Но это всё не отменяло простого факта – её обскакали, обставили, бросили позади и… Господи! Как же она ненавидела это место, этих людей, эту кампанию, Лероя, а ещё Бенджамина Рида – самого удивительного из встреченных ею политиков. Ах, нет. Думать о сопернике столь восторженно было слишком неправильно, опасно и безнадёжно. Так что резким движением вытащив телефон, Джиллиан набрала по памяти номер.