– Победителем татар называли, насколько я наслышана, великого князя Дмитрия Донского, – зябко поежилась Софья, пытаясь поставить на место своего зарвавшегося пасынка.
– Теперь так за прадедом Дмитрием Ивановичем победителями татар будут называть государя Ивана Великого и его соправителя, великого князя Ивана Младого. – Бросил ей через плечо смелый князь, выходя из покоев отца.
Он догадывался, что его жесткие, но справедливые слова не прибавят любви мачехи к нему. Лишь усилят кипевшие в душе римлянки Софьи, матери маленького претендента на престол Василия, чувства плохо скрываемой ненависти к пасынку и одновременно законному престолонаследнику.
Со времени «стояния на Угре», когда Русь избавилась от ига Орды и власти ханов, когда сделалась, наконец, по воле Провидения свободной и независимой, всё в ней постепенно и чудесным образом образовывалось и преображалось к новому устройству и новой жизни. Имя государя Ивана Великого, а именно так после Угры, с легкой руки его сына-соправителя, стали именовать великого князя Московского во многих, если не во всех землях, гремело повсюду, и было на устах у всех.
Иноземные государи, вершители судеб своих народов, смотрели уже иными глазами на новую Русь Ивана Великого в качестве панацеи от турецкой или польско-литовской экспансии, и искали не просто крепкой долговременной дружбы, но даже близкого семейного родства с её государем. Среди них был венгерский король Матьяш Хуньяди (1443–1490) и молдавский господарь Стефан III Великий (1440–1504). Господарь Стефан, сам когда-то породнившийся с великими князьями Киевскими, после Угры мечтал уже породниться с московским государем Иваном Великим.
С Литвой не было ни войны, ни доброго мира, основанного на безлюбой осторожной политике хрупкого мира-сдерживания; с обеих сторон не доброжелательствовали друг другу, противодействовали, стараясь тайно и явно не допустить усиления противной стороны. Мир, что предлагал королю Казимиру государь Иван, сразу после изгнания хана Ахмата, включал в себя требования возврата исконных русских земель, к югу и западу от Москвы, коими неправедно некогда завладел коварный великий князь Витовт. Король Литовский Казимир предъявлял претензии на новгородские земли вместе с Великими Луками и даже Новгородом, а также на патронаж земель и городов тех владетелей, которые были искони друзьями Литвы и переплелись семейными узами с литовскими князьями. Островная независимая Тверь, ещё возвышающая свою гордую непокорную главу, не шибко кланявшуюся государю, но всё же оглядывавшуюся на короля, грозила стать новой болью Руси…