Неистовое пламя пожирало всё до чего могло дотянуться и что не успели уничтожить глыбы. Вспухая огромными нарывами, почва поднималась вверх, чтобы хлынуть в стороны комьями грязи и пламенем. Отовсюду раздавались крики людей и отчаянные мольбы о помощи. Каждый голос вгрызался болью в душу Верховной.
Мир погрузился в хаос.
Застонав от безысходности, Илира сжала руки в кулаки. По побелевшим щекам покатились слёзы горечи. Бессилие убивало Илиру, а внутри поселилось глухое отчаяние. Только она понимала, что это всего лишь закономерный итог принятых решений – чужих решений, не её. И пусть Верховная не хотела смотреть на этот хаос, она знала: продолжение последует независимо от её желаний.
Тут же всё закружилось перед глазами и жуткие видения исчезли, чтобы уступить место новым – не менее пугающим. Взору Илиры открылась поистине ужасающая картина, от которой в жилах стыла кровь. Хотелось громко в исступлении кричать – до хрипоты, срывая голос, навеки теряя возможность издавать звуки – лишь бы остановить это безумие. Но как бы не старалась Верховная, она не могла закричать, а лишь беззвучно открывала рот.
На единственном нетронутом стихией кусочке земли возвышался храм. Он был будто высечен из куска чёрного гладкого камня. Ни одному смертному не под силу возвести подобное строение. Такие храмы воздвигали боги.
Рядом с храмом находился большой алтарь, куда обычно верующие приносили подношения. Но сейчас там лежали два распростёртых на холодном камне тела. Это были сильные красивые мужчины, похожие друг на друга, как две капли воды – разве что волосы отличались цветом.
Скованные по рукам и ногам они не шевелились и выглядели абсолютно равнодушными к собственной участи. Над ними замерла хрупкая фигура девушки. Огромные бирюзовые глаза и восхитительные золотистые волосы делали её похожей на мираж. Но всё портил блестящий в её нежной руке кинжал.
Замахнувшись, она вонзила лезвие в грудь одного из мужчин, отчего неожиданно вздрогнул и второй. Он открыл свои зелёные глаза, в которых плясали алые всполохи и неожиданно тепло улыбнулся девушке. Только улыбка померкла, стоило клинку опуститься на его грудь, а глаза потухли и закрылись навеки.
С блестящего лезвия медленно стекала капля крови, когда девушка вытащила его из груди жертвы. Сверкнув безумной улыбкой, она обернулась к стоящему за её спиной мужчине. Тот был похож на мраморную статую, обёрнутую в балахон из тьмы. И лишь его длинные платиновые волосы развивались на ветру, отчего пропадало сходство с холодным камнем.