– Сашка, если бы я знал, что у тебя нет ни прав, ни документов на эту проклятую машину, – начал каяться Слонов, – Я бы никогда не сел и тебя бы отговорил. А, да чего уж теперь! Тьфу ты! – плюнул с горя Виктор.
– Так, – вслух стал соображать Петров, не заостряя внимания на исповеди Слонова. – То, что нет прав, – не так страшно. Это грозит штрафом, ерунда, – заговорил холодный разум в неудачливом водителе. – Дальше. Мы слегка подвыпившие, но они не заметили…
– И слава Богу! – встрял Слонов.
– Не мешай, – обрубил его Петров и стал рассуждать дальше. – Документы на машину? Они дома, отец их не взял с собой, зачем они ему…
Петров не договорил. Его вдруг как молнией ударило.
– Ви-ть-ка-а…– растерянно протянул он. – Отец-то в Ялте… Елки-палки! И предкам, и себе все испортил! А мой день рождения?! Нам же торчать здесь, пока отец не приедет! – не сказал, не прокричал, а проорал Петров, от волнения вскочив на ноги.
– Нет, нет! Этого не может быть… Я не верю… Со мной этого не может быть… – убивался Сашка, поняв истинную картину своего положения.
Слонов мрачно сидел, обхватив голову, тупо уставившись в пол.
– Витька! Ну ведь так же не может быть! Ты только представь, там отцу придет телеграмма, он сорвется и приедет сюда, чтобы увидеть, какого придурка вырастил! Я же обещал! Я же обещал, что не прикоснусь к ней… – чуть не плача, произнес последние слова Петров, ища поддержки у Слонова.
Слонов молчал. Чем он мог помочь? Единственное, что его успокаивало – это то, что до воскресения его не хватятся, а там, глядишь, и Сашкин отец подъедет.
Петров с хлюпаньем шмыгнул носом. Виктор понял, что у Сашки сдали нервы и он заплакал. Не в силах ничего изменить, ему оставалось одно – молчать.
Еще помолчали.
– Витька! – позвал Петров ломающимся и все еще дребезжащим голосом.
– Что? – с готовностью, как будто только этого он и ждал, откликнулся Слонов.
– Как ты думаешь, из наших знакомых кто-нибудь встречал день рождения в кутузке?
– Сомневаюсь, – немного подумав, ответил Слонов.
– Хоть это радует, – вздохнул Сашка.
Под ним скрипнули нары, и он затих. Посидев с минуту, Слонов тоже лег и, подложив под голову руку, закрыл глаза.
– Погуляли…
1992
Билет
Мы все учились понемногу…
В своей Кедровке Стас Морозов был первым парнем на деревне. Единственное, что смущало селян, – это то, что он не пил и по вечерам не дрался на танцах в клубе. В остальном к нему претензий не было. Когда деревенские узнали, что морозовский сын собирается поступать в большом городе в университет, новость приняли как должное, более того, в том, что он поступит, ни у кого не было даже и тени сомнения.