По мере того, как я декламировал стих, в груди Фег-Фега разгорался магический белый огонек. Сначала это была точка, не больше, чем самая далекая звезда на небосклоне в туманную ночь, но к середине заклятья огонек достиг размеров детского мяча.
– Пусти же на миг одного из погасших, – продолжал я, завороженно глядя на язычок магического пламени, слега подрагивающий, будто от сквозняка, – в родимые земли обратно направь. О том тебя просит с поклоном нижайшим слуга, ощущающий смерти ветра.
С последним словом огонь ярко полыхнул и погас – обруч позволил разряду магического тока пройти в тело умершего и вновь запустить остановившееся сердце. Вздрогнув всем телом, гоблин часто заморгал.
– Не вздумайте кричать, – тут же предупредил я, вынимая из кармана блокнот и щелкая авторучкой.
– Где я? – спросил гоблин, растерянно вертя головой из стороны в сторону. – Ноги… Не чувствую? Нет! – он принялся извиваться, точно уж на сковородке, в отчаянных попытках освободиться. Левый глаз его при этом безостановочно дергался.
Хороша больница, подумал я, глядя на его мучения. Ледяная полка, ни подушек, ни одеяла, ни матраса. Да и я, честно сказать, меньше всего похож на санитара. Впрочем, я тут же напомнил себе, что имею дело со слепым.
– Вы в морге, сэр, – безжалостно заявил я, – потому что несколько часов назад вас убили. Я же – детектив полиции, который оживил вас, чтобы задать несколько вопросов, пока Вирм не попросил вашу душу обратно. Так что давайте не будем даром тратить время и сразу перейдем к делу.
Пока он переваривал услышанное, нелепо шлепая губами, я начал:
– Вас зовут Фег-Фег, верно?
– Да… сэр, – неуверенно ответил гоблин.
– Скажите, где вы были сегодня утром, мистер Фег-Фег?
– Так я умер… сегодня, да?
– Да. Так где вы были утром?
– До… дома, – припомнил гоблин.
– Речь идет о магазине «На вкус и цвет», верно? – на всякий случай уточнил я.
– Ну да… сэр.
– Что вы делали после того, как проснулись?
– Ну, я встал – уже обед… – припомнил гоблин. – Умылся да вниз. Гут-Гут, племяш, на ярмарке – раз в две недели… туда, в общем, ездит. В четверг! Клиентов не было, я скучал. Решил погулять, взял сосиску… да пошел. По бульвару, без цели, один, совсем один… а потом вдруг задыхаюсь и… все. Наверное, тогда я и… умер?
Я одобрительно кивнул. Значит, Гафтенберг не ошибся: жертву действительно задушили. По крайне мере, последнее воспоминание убитого эту теорию подтверждало, пусть и косвенно.