Уже темнело, а шароёбиться по лесу впотьмах не хотелось, так что решил заночевать тут.
Вариантов по ночёвке было немного: спать на улице в надежде, что ночью меня не трахнет бредущий мимо места моей ночёвки медведь, или спать в одном из домов в надежде, что туда ночью не заберётся и не трахнет меня бредущий мимо места моей ночёвки медведь. Короче, выбор был сложный, потому как с одной стороны лучше пусть меня трахнут под звёздным небом, так как-то романтичнее, а с другой – в доме есть маленький шанс, что дырявые стены приглушат звук моих перепуганных воплей в достаточной мере, чтобы их не услышали другие медведи и тоже не подтянулись меня трахнуть.
Вообще, я не уверен, что медведи любят трахать мужиков, но у меня в подземке был знакомый – Лёха Рыбак, так вот он пиздец как любил рыбу, настолько любил, что первым делом, как оказывался на любой станции, где давненько не бывал, у каждого торгаша выспрашивал, нет ли свежей или хотя бы солёной рыбки. Лёха Рыбак был человеком, который казался всем нам убеждённым, даже радикальным гомофобом, всем сердцем радеющим за целомудрие мужского очка. Короче, кончилась эта история тем, что Лёху застали ебущимся с каким-то бродягой, за банку тушняка. Хотело бы я сказать, что Лёха в те времена бедствовал и даже голодал, и что именно голод и безысходность довёли его до того, что он отдался бродяге в обмен на банку тушёнки, да вот только тушёнку получил бродяга, а Лёха – бродяжью сардельку в своё очко. С тех пор Лёха сменил навес с "Рыбака" на "Шлёп-шлёп", потому что, по слухам, именно с таким звуком яйца бродяги шлёпали Лёху по жопе.
Много голубоватых историй случалось в моей жизни, и странно, как это я сам не стал при таких раскладах пидором, но это я к чему вспомнил-то про Лёху Шлёп-шлёпа: медведи тоже пиздец как любят рыбу, и про них тоже мало кто подумает, что они любят ебать мужиков. Так что если кому-то и кажется, что быть изнасилованным геем-медведем – это маловероятный исход ночёвки на природе, то только потому, что этот "кто-то" нихуя не соображает в медведях.
Короче, решил ночевать в доме, потому что звёздное небо – это для пидоров.
Сказать легче чем сделать: пространство вокруг домов заросло двухметровой крапивой, и пришлось минут десять хуярить её палкой и приминать к земле, чтобы добраться до входа в единственный в деревне не обрушившийся полностью или частично дом. Кстати, по пути я ещё и споткнулся о валяющийся на земле забор и, упав мордой вперёд, обжёг-таки её, морду, о крапиву. Теперь ебло сильно чесалось, и было обидно, потому что я столько сил потратил на то, чтобы такого не произошло.