Микал ушел, и я снова остался в одиночестве. Черт возьми, это – попадалово. Читал книжки про такое, примерял на себя, естественно, но в моих думках все проходило в той истории, которую я хорошо знал. А вот теперь как выгребать? «Ничто не выдавало в Штирлице русского разведчика, кроме буденовки и волочащегося за ним парашюта».
Вернулся Микал. Один. Принес с собой три готовых к запалке факела.
Заменил прогоревший факел на новый. Его лицо при этом хорошо осветилось. Это гут.
Потом он встал на колени и сказал, глядя мне прямо в глаза:
– Располагайте мной, сир, так, как посчитаете нужным. Я готов принять вашу тайну и хранить ее ото всех. Не выдать ее даже под пытками.
Глаз не отводит. Это хороший признак.
– Под пытками, говоришь? – усомнился я. – Пытки тоже разные бывают. Видел я людей, которых не сломила невыносимая боль, но ломала угроза потери бессмертной души.
Боже, что за хрень я несу…
– Я ваш, сир, душой и телом. Иисус Христос тому порукой и Отец Дружин*.
Он торопливо перекрестился.
– Мало, – сказал я. – Волосом* поклянись, что он лишит тебя мужской силы в случае твоего предательства.
В глазах мальчишки мелькнул даже не страх, а ужас.
– Откуда вам такое известно, сир? – даже не сказал, а торопливо выдохнул он.
– Для начала условимся, что вопросы здесь задаю я. Ну так как?
– И Волосом клянусь я, что буду верен вам и телом и душой, что жизнь моя и смерть моя принадлежат вам, сир.
– Теперь верю, – констатировал я ситуацию. – Посоветуй, кем тебя назначить, чтобы ты всегда был при моей персоне, а не в чьем-то копье. И главное, чтобы это назначение не вызвало ничьей зависти.
– Вашей ступенькой, сир.
– Кем?
– Ступенькой, на которую вы будете опирать ногу, когда будете садиться в седло. Неужели вы такого не помните?
– В том-то и состоит моя тайна, что я ничего не помню до сегодняшнего дня. Совсем ничего. Даже того, кто я. Теперь тебе понятно, какой страшной силой обладает эта тайна?
– Да, сир. – Шок у парня; правда, легкий.
– Вот и ответь мне: кто я?
– Вы, сир, дон Франциск де Фуа по прозванию Фебус, суверенный принц-виконт Беарна, принципе* Вианы и Андорры, инфант* короны Наварры, пэр* и племянник руа* франков.
– Vot blin, nachalos v kolchoze utro, – вырвалось у меня на языке родных осин. – А кто таков тот одноглазый нахал?
Микал тут же ответил, как заправский номенклатор: