– Отличная компания подобралась, – похвалил я, – Сущая поэзия: «Приходите на прием – и посмертно, и живьем, и в бесформенной фуражке, и в смирительной рубашке». Весь набор жизненных благ: загс, похоронное бюро, комната с белым потолком и даже свой «Достоевский». Разве не символично?
– Скорее, симптоматично, – проворчал Краузе.
– И каковы итоги, Александр Петрович? Проникли в преисподнюю психики своих клиентов? Кого из теплой компании подозреваете в приверженности эпистолярному жанру?
– Никого.
– А я бы присмотрелся к последней даме, боевому офицеру и не сбрасывал бы со счетов мисс Марпл. А также всех остальных, поскольку жизнь – абсурд, а душа – потемки.
Моя ремарка не подняла доктору настроение. Он погружался в трясину. Неужели интуиция ему что-то подсказывала?
– Позвольте несколько дилетантских советов, Александр Петрович. Первое: не берите в этом месяце новых клиентов. Всех денег не заработаете. Второе: существует слово в русском языке: полиция. Не бог весть что, но лучше, чем ничего. Разве Кобзарь не окажет вам услугу? Вспомните, сколько услуг оказали ему ВЫ.
– Полиция исключается, – отвернувшись, пробормотал Краузе, – ПОКА, во всяком случае. Мы же не хотим выставлять себя на посмешище?
– Воля ваша, – пожал я плечами, – Тогда не побрезгуйте третьим советом. Купите восемь фарфоровых слоников, расставьте их на большом блюде и убирайте по одному после каждого убийства. Это будет стильно.
Предчувствия катастрофы долбились в дверь. Дело было ночью, но я набрался храбрости и позвонил майору Кобзарю.
– Доброй ночи, Павел Викторович. Как себя чувствуют наши криминальные новости?
– О, нет, – простонал отдыхающий после трудного дня майор, – Сегодня и без вас понедельник…
– Уже вторник, – поправил я, – Просьба не подумать, что у нас с доктором Краузе отказали все приборы. Он не в курсе, что я вам звоню, а если узнает, то выгонит с работы.
– Послушайте, Дмитрий Сергеевич, давайте завтра. Я ежедневно в дерьме, а тут еще жена довела кота до инсульта, нужно срочно везти в ветклинику посреди ночи…
– В вашем дерьме не так уж плохо, – подметил я, – В противном случае, вы бы работали в другой организации. Кот оклемается – кошачьи, они живучие. Мне кажется, дело серьезное. Мы же не хотим потерять доктора Краузе? Кто тогда будет вам искать маньяков и шедевры современной живописи?