– А меньшой брат Иванов Юрий – что не в счет? – почти выкрикнула Елена и удивилась своему крику.
Юрий Дмитровский даже не удостоил ее взглядом, словно заранее знал все наперед об этом слабоумном младенце, и продолжил:
– С легкой руки брата-государя Василия, слишком боящегося за престол, все его братья до сегодняшнего дня бездетны… Есть, правда, надежда, что скоро жена Андрея Старицкого разродится… Но все может закончится тем, что с преследованием проклятых митрополитом государевых братьев, у Ивана Васильевича скоро не будет дядей, потом со временем не станет вообще двоюродных братьев… а дальше, вообще никакой родни по мужской линии… И такое страшное положение пустоты у трона потомков великого князя Дмитрия Донского… все это, знаете, следствие чего?..
– Чего? – грянуло сразу несколько голосов в хоре старших опекунов.
– А следствие расправы государей московских над удельными князьями, начиная еще со времен победы нашего прадеда Василия Темного над Дмитрием Шемякой, изгнания Ивана Можайского…
– Эка, ты куда сиганул, брат… – пробурчал Шуйский-Немой.
– Вон, как ты все обернул, князь Юрий… – вторил Шуйскому Михаил Захарьин.
– Да, вот так, уважаемые… – хмыкнул себе в бороду Юрий Дмитровский. – Есть ведь еще более древнее проклятие над нашим прадедом Василием Темным и его потомками, о котором мне рассказал царевич Дмитрий. То проклятие, видать, посильнее того, что наложил на нас с Андреем Старицким митрополит Даниил… Проклятых ведь легче изводить… Не так ли, князья-бояре?..
Те дружно засопели и зашмыгали носом, но отмолчались. Великая княгиня осторожно переглянулась с дядюшкой, принуждая его ввести разбирательство в нужное русло…
– Вот, ты князь Юрий, нас байками Дмитрия-внука попотчевал, а о себе, о своей измене государю юному – ни слова… Как изволишь понимать?.. – насел на расстроенного князя Дмитровского Михаил Глинский.
– Успеется… И до моего вызова к себе Андрея Шуйского дойдет… Все же доскажу про царевича Дмитрия только по одной причине… Знаете почему?
– Ну… – недовольно поморщился Шуйский-Немой.
– Когда меня брат из Волока выпроваживал… – покачал сокрушенно головой Юрий. – Он мне ни словечка не рассказал о том, что старую духовную свою в тайне от меня спалил… Да это мне и не интересно было… Зато, говорит, мне твой друг Дмитрий приснился – про жизнь с ним разговаривал и про смерть тоже… Советовал Дмитрий мне мантию монашескую перед смертью принять, а я, говорит, только жить по-настоящему стал, еще не задумывался насчет смерти…