– Вот что. Я сейчас за записи Ангора засяду. А ты, не в тягость тебе, поехал бы либо на квартиру к Бозою – я знаю, он снимал её на улице Часовщиков, либо к Милентию Кваргу домой. У него там домочадцы. Найди мне письма, которыми Ангор пригласил их к себе! Интересно мне, что он там такого им написал? А то, ишь ты – мистика! Древнее проклятие! Сам прокляну тех, кто будет такие слухи сеять! Прокляну именем лорда-охранителя Истана!
– Ты бы такие имена всуе не поминал, – Златан поднялся из кресла. – Сейчас еду к Милентию. А что мне градоуправителю сказать? Спрашивать будет: люди-то уважаемые были…
– Скажи: не его ума дело, и всё. Если надо будет – его известят.
– Всё ясно.
Златан махнул Дюку рукой, повернулся, придерживая рукой рукоятку кортика, и вышел из комнаты. Дюк некоторое время смотрел ему вслед. Похоже, в тихое болото, или, если благопристойнее – в тихий омут, каковым являлся этот городок, наконец-то швырнули здоровенный булыжник, правда, пока лишь немногие могли ощущать поднятые им волны.
Дела шли своим чередом, и через три дня, в 7 день третьей декады месяца Цветения, ближе к вечеру, в Яснодолье по Мироградскому тракту въехала небольшая кавалькада из пяти всадников, сопровождавших карету, запряженную шестёркой лошадей. Спустя полчаса следственный пристав Дюк стоял перед занявшим место за письменным столом чрезвычайным комиссаром канцелярии особых расследований Стахом Торном, чьи полномочия однозначно подтверждались прочитанными Дюком бумагами за подписью самого начальника канцелярии верховного коронного комиссара Эрвина Гора, одного из заместителей лорда Истана. Уже сам факт столь быстрого приезда из столицы чиновника на три ранга старше Дюка говорил, как минимум, о большом интересе, который вызвало происшествие в их небольшом городке. Вот только…
Еще два с половиной года назад, служа в Турском воеводстве, на закатных рубежах империи, Дюк знал почти всех сотрудников центральной палаты канцелярии, по крайней мере, рангом не ниже старшего пристава. Никакого Стаха Торна среди них не было. За минувшее же с той поры время вряд ли кто-то смог бы выслужиться на две, или даже на три ступени. Значит – что? Либо человек пришел со стороны, что в канцелярии случается очень редко, либо такой способный, что был с повышением переведён откуда-то с периферии, либо… Либо он служил там уже тогда, но занимался чем-то особенным, чем-то настолько специфическим, что Дюк просто не мог иметь к нему никакого касательства. Что ж, будет видно.