– Не волнуйтесь, Лойнер, выкрутимся, ведь нам с вами не впервой, верно?
– Верно. Черт, когда уже все перестанут ворошить прошлое. – Раздраженно прошептал Лойнер.
– И не надейтесь. Такое как у нас с вами прошлое, не забудут никогда. И в наших с вами интересах, чтобы генерал Рейнер не докопался до правды. Подсунем ему клон его дочурки, и все.
– Тогда займитесь клоном. И наведите уже порядок в секторе «Альфа».
– Сделаю.
Доктор Креймер отключился, а профессор Лойнер скривился словно от зубной боли. Он терпеть не мог вот таких вот возникающих случайно форс-мажоров.
Обычно последствия от подобных случайностей возникали катастрофические.
И этот не исключение.
Жаль, конечно, эту девочку, Рейнер. Вундеркинд. С перспективой блестящей карьеры в области медицины, в частности гинекологии.
Ожидали.
Но после подобного инцидента?
Лойнер не дурак. Прекрасно разбирался в людях. Сходу определял, подходит ему человек или нет. Возникнут проблемы, или нет, если новичок узнавал об их незаконной деятельности.
А вот с доктором Рейнер впервые лоханулся. Как выразилась бы современная молодежь.
Придется вводить ее в проект «Пегас» вместе со всеми. Тем более препараты она уже начала принимать. А значит необратимые изменения начались.
Профессор сожалел лишь с минуту, а затем равнодушно пожал плечами. Одной девкой больше, одной меньше, и не важно насколько она гений. Главное его исследования. Он слишком далеко зашел, чтобы все сорвалось из-за какой-то… швайне…
Сектор «Альфа»
Камера 888
Бестиан
Я метался по камере два на метр. Едва не задевая головой потолок. Замер у одной стены, обрушив на нее град из ударов. Желая разбить в кровь кулаки, чтобы хоть физическая отрезвила от боли душевной.
Раздирающей на частички, разбивающей надежды на мелкие осколки. Они врезались в душу, полосуя ее на лохмотья.
Я словно истекал кровью, сатанел от предательства. Более всего, задевало то, что это сделала моя собственная пара.
До сих пор не мог осознать правду.
Моя архесса, оказалась предательницей. Той, что ставила опыты на его бедных сестрах. Их крики до сих пор эхом гремят в его сознании.
Их стоны. Их вопли.
Их ужас разъедал душу кислотой. Сжигал все хорошее, что еще не уничтожили тюремщики.
Я снова яростно, отчаянно зарычал, а затем завыл от бессилия. Злости. Ненависти.
Он черным маревом застила глаза, туманила разум. Так что мне хотелось лишь одного… рвать, крушить, давить. Я жаждал чтобы она оказалась в моих руках. Полностью в моей власти.