Я могла часами просиживать на лестнице, у нашего прежнего дома и наблюдать за жизнью, которая кипела, бурлила, неслась стремящимся разноцветным, громким, безудержным потоком. Иногда, в минуты счастья, я готова была сама пуститься в пляс вместе с улыбчивыми местными жителями, покупала себе яркую одежду с национальным орнаментом и разгуливала так по городу. Город проник в мои жилы, в мою кровь. И даже если я задыхалась, я жила.
Все эти мысли пробегали в моей голове за те доли минуты, что я готовила сыну завтрак.
Посмотрела на него и слезы стали душить меня. Нехотя, разбудила.
Он завтракал и видел, как я за ним наблюдаю, как будто хочу впитать в себя каждое его движение.
– Мам ты чего так смотришь?
– Ничего. Просто любуюсь.
07.15. – Мы вышли с ним из дома, где нас приютила Маурика.
Маурика. Эта потрясающая женщина, которая, казалось, никогда не унывала. Ей и ее родным, когда- то пришлось пережить удушающий расизм, апартеид, безвластие и современное засилье преступности, но при всем при этом она откуда-то находила сила жить и дышать, и при этом я видела, что она искренне радуется своей жизни. Да, у нее не было детей и мужа, но, каждое воскресенье она, красиво повязав платок на своей кудрявой голове и надев потрясающее платье, спешила на воскресную мессу, где, скрестив руки в молитве, отчаянно взывала Богу и благодарила его за жизнь. А вечерами после работы, ходила в местный паб и общалась с мужчинами. У нее даже появился друг, который ей очень нравился. Всю себя она отдавала детям и школе.
Господи, в свои 40 с лишним, я оказалась на другом континенте, без работы и средств к существованию, у меня не было собственной крыши над головой, зато был ребенок, которого я потащила на другой край света, разлучив с родными ему людьми. Я больше не могла выносить этого. Приступы удушья, которые преследовали меня, стали невыносимыми.
Ярик надел свой портфель, и мы двинулись по улицам города…… в сторону школы. Каждый шаг приближения к школе был для меня адом. Я взяла его за руку и прижала к губам. Мимо проносились машины, люди, свистели полицейские. Подул ветер, поднимая пыль. Я протерла глаза, пытаясь унять, подступавшие слезы.
– Ну все, я побежал, – сын хотел уйти, но я схватила его и снова прижала к себе. И зарыдала. Я разревелась, причем так сильно, что прохожие стали поворачивать голову в мою сторону.