Мне же, десятилетнему ребёнку, Жанна казалась совсем взрослой. Я ходила за ней и пыталась подражать. Она была примером для меня.
Совсем маленькой я видела её только на фотографиях, и мне казалось, что это пухленькое недовольное создание с огромным бантом на голове и диатезными щеками никак не может быть Жанной.
Собирая материал к этой книге, я много говорила с родителями Жанны – мамой Катей и папой Федей. Жанна росла в крепкой семье. Родители Жанны относились к той разновидности пар, которые в определённый момент перестаёшь даже мыслить раздельно. Есть Катя и Федя. Их отношения надёжны, бесконечны и незыблемы. Жанне повезло. Родители всегда были для неё опорой, примером, рубежом, за который стоит бороться и на котором всегда чувствуешь себя в безопасности. Каждому из нас нужно что-то, что не меняется, даже если весь мир летит в тартарары.
По воспоминаниям мамы, Жанна в раннем детстве была абсолютно ручным ребёнком, не ползала и не хотела ходить. Она много плакала. Мама вспоминает, что по Жанне можно было сверять часы: ровно в двенадцать часов ночи она начинала орать и изматывать семью. Продолжила она плакать и в детском саду, куда пошла рано, в полтора года, как и большинство из родившихся на стыке веков детей. Она не любила детский сад, держалась поближе к воспитательнице, не шалила и не участвовала в детских проказах. Её платье всегда оставалось чистым – ни тебе каши на колготках, ни измазанных в краске воротничков. Идеальная послушная девочка. Мама вспоминает, что Жанна зачем-то прятала под подушку кусочек хлеба. Об этом почти каждый день рассказывала ей воспитательница. Каш, молочных супов и котлет хватало на всех детей, дети были сыты, но зачем-то Жанна берегла свой хлеб. Может, она так призывала добрую фею, которая бы пришла и забрала её из детского сада пораньше? Кто знает… Сестра верила в волшебство всю свою жизнь.
Жанна не любила игрушки. У неё было много плюшевого зверья, она чинно рассаживала их на кровати и никогда с ними не играла. Зато обожала фильмы, музыку и книги. Сначала смотрела картинки, потом читала сама – много и взахлёб, днём и ночью. Уже когда она стала старше, её любимым жанром стали романы. Я помню эти книжки в мягких обложках, которые она мне не разрешала читать, а я таскала их тайком, из-за чего она сердилась.