– По какому поводу праздник, уважаемые? – задается вошедшим вопрос, начинающим понимать, что сегодня все может сорваться.
Из-за спины раздается: – А ты сам кто будешь?
– Какая разница!
– Нет, погоди, – и хватают за плечо.
– Убери лапы, пока не схлопотал, – не оборачиваясь, ожидаемо для себя заводится Герасимов.
На этот диалог старуха никоим образом не реагировала, только, не разлепляя глаз, переложила свое лицо, чем-то напоминающее сейчас физию шарпея, на другую сторону. Кажется, бабу Галю посетил вполне глубокий сон.
– Вообще-то, я – ее мужчина, – было сказано этим придурком, чья двукратная моложавость, по сравнению с ней, визуально неоспорима.
Теперь злость на антипунктуальность этой пьяной ведьмы сменяется крайним удивлением.
– Серьезно? А ведь посчитал тебя сыном, – пытается сыронизировать Андрюха, хотя ему совсем не до шуток, да и получилось, возможно, плохо. От парня не последовало никакого пояснения, кроме:
– Давай-ка друг, лучше заложим за кадык. Присаживайся. Поддержи наш, с Галкой, хурал, а то она бедная сомлела, да и одному пить скучно.
И не успел названный почти «товарищем-братом» грубо отказаться от «лестного» предложения, как перед его носом замаячил стакан с пивом, причем достаточно сильно воняющее резиной.
– Рот закрой, а то тепло уходит, «натоптыш», – все же обрывает Герасимов горе-любовника.
– А я догадался, кто у нас в гостях, – вдруг заявляет, словно мимоходом, объявивший себя жильцом данной квартиры, – ты, наверное, – Андрей, который хочет нахально въехать сюда? – зрачки парня зло сузились.
– Допустим, дальше что? – в свою очередь взбешен Андрей, чьи «баксы» позавчера старательно пересчитывала ныне находящаяся в состоянии некоего алкогольного транса.
И опять этот мудила с подплывшим радужной синевой глазом меняет тактику:
– Будем знакомы, Оскар, – представляется он уже более миролюбиво, протягивая руку.
Собеседник небрежно отводит ладонь парня, носящего имя известной американской кинопремии:
– С тобой потом разберемся, а сейчас давай-ка буди, знать, дорогую тебе пассию.
– Все-таки она прелестна, ведь правда? – будто и не слышит издевки данный персонаж, целиком заглатывая содержимое налитой рюмки. Сыто рыгнул.
Герасимова аж всего перевернуло. И тогда за шиворот берется изрядно набравшийся оппонент, и в три толчка они достигают выхода на лестничную площадку. Там, Оскар громко, слишком по-бабьи, нараспев, заверещал пьяную несуразицу: