Картина была настолько впечатляющей, что парень, державший его сзади за шею, ослабил хватку.
И тогда Панкрат развернулся и тремя сложенными вместе пальцами ударил его в ямку, которая находилась чуть ниже адамова яблока, одновременно выпрямляя руку и разворачивая корпус на девяносто градусов. Это был один из фирменных ударов Суворина, отработанный до изящества и настолько сильный, что жертва после него, как правило, находилась несколько минут в болевом шоке.
– Люблю атмосферу всеобщего поклонения, – склонился Панкрат над одним из парней, лежавших вокруг него ромашкой. Тот, пытаясь приподнять голову, сразу же опустил ее и плотно закрыл глаза.
– Спасибо, – Нефедов подошел к Панкрату с протянутой для пожатия рукой. Суворин протянул в ответ свою, резко пнув правой ногой умудрившегося ухватиться за нее парня, которому он выбил зубы.
– Трупы на меня как будто охотятся, – рассмеялся он и спросил: – А что тут сейчас такое было?
Так они и познакомились. И с тех пор все праздники отмечали вместе, пока Нефедов не женился. Потом их встречи стали реже.
Жена Нефедова, Светлана, превратившаяся с годами из прекрасной пышной блондинки в сухую и унылую женщину с пепельными волосами, всякий раз, видя Панкрата, оживлялась и весело беседовала с ним, пичкая всякими домашними деликатесами. И не потому, что Панкрат был одиноким. А потому, что он, по ее мнению, был единственным из всех мужчин, не напоминающим надутого индюка. Как истинная жена летчика, свой дом Светлана называла ангаром, а выходные мужа – стоянками. И всегда знала свежие анекдоты, которые слышала в своем клубе, бессменным председателем которого была уже много лет. Правда, о клубе никогда ничего не рассказывала, хотя Суворин иногда расспрашивал ее об этом, делая вид, что ничего не знает. А знал он многое.
Нефедов как-то поделился с ним тем, что у Светланы серьезные проблемы со здоровьем и что в клуб она вступила после сложной операции по удалению матки.
Два дня, проведенные в доме Нефедова, Панкрат как мог веселил его жену, искренне жалея ее. Смеялся над ее анекдотами. Хвалил выпечку и особенно шоколадный торт, который Светлана приготовила в последний вечер перед его отъездом.
Ту-134 поднялся в воздух в сорок минут третьего. И хотя все документы были в полном порядке, Панкрат чувствовал себя неуютно. Встреча с гибэдэдэшниками показала, что его ищут. А вернее – медальон Анэс. Панкрат вспомнил ощущения, возникшие от упертого в затылок пистолета, поежился и, бросив подозрительный взгляд на сидящего рядом пассажира, отвернулся к иллюминатору. И только тогда, когда самолет поднялся на девятитысячную высоту, он вздохнул спокойно и, отогнав прочь эмоции, проанализировал все, что произошло за эти два дня.