Он действительно предвидел подобный исход, все-таки задержались прилично, и пока обескровленный Барышников отлеживался с переливаниями в пристоличной берлоге, выхитрил в столице клиента поинтереснее. А главное, если правильно «разрулить движуху», мог выпасть и прямой путь на верхушку, в Звездный, к столичной жизни.
Смышленый, вполне решительный к делу и амбициозный, Яшка мог добиться большего, чем унизительные побегушки у Барыги. Да и выживание на краю кластера в бедном подземном поселке подавляло беспросветностью, безнадежностью и скудностью на яркие события. А ему хотелось жить – этому крепкому, стройному красавцу неопределенно-среднего возраста, всегда дорого одетому во все чистое и девственно-нештопанное, снаряженному на зависть и каждый день идеально выбритому и пахнущему свежим сосновым одеколоном, сколько бы там он ни стоил. А здесь… Здесь каждый день приходилось окунаться в душный воздух подземных бараков. В этот лабиринт, пропитанный плесенью и испарениями пота грязных теплых тел, червями ютящихся в двухъярусных фанерных отсеках-коробках три на три, больше похожих на дешевые могилки в подземном некрополе. А жить-то хотелось по-человечески! Например, завтракать в правительственной десятиэтажной «стекляшке» Звездного, ужинать в приличном баре с полным освещением, с отоплением без въедливой гари, и пить по утрам настоящий кофе, а по вечерам коньяк или довоенное красное вино. Но пока приходилось заваривать вишневую кору, смешанную с мебельными опилками, пусть даже и в компании с Барыгой. А тот добавлял в эту мразь еще и перцовый порошок.
Барышников шумно втянул кипяток, подул на чай, задумался и отставил стакан.
– Так не отдам… Я в это дело вложил все, что у меня было. Ставки высоки… Да и крови столько потерял. С этот чайник наберется, – кивнул он на заварник, по-дружески заботливо снял крышечку с Яшкиного чая и подвинул к нему кружку с уже раскрасневшейся вишневкой.
Тот сморщился и поджал губы:
– Свежая кровь? – оба усмехнулись, и Яшка принялся загибать пальцы: – Я договорился в столице, я подогнал клиента подороже, я добазарился кое с кем и нашел нам местечко. Я тебе говорил…
– Хватит. – Жестко резанул Барышников и для смягчения косо улыбнулся в одну щеку, но Яшка уже осекся и съежился. – Теперь понимаю, за что тебя Яшкой прозвали: якаешь много.