– Прекрасно, теперь можно приступить ко второму этапу, – голос Хромого звучал по-прежнему тихо, однако теперь в нем слышался неподдельный восторг.
Он аккуратно разлил содержимое красного чайника по тем же пиалам, и в тот момент когда Андрей пригубил приятный, слегка отдающий хвоей напиток, запалил содержимое латунной чаши. Дождавшись, пока все закончат пить, хозяин собрал всю посуду обратно на подносы и, уже стоя в дверном проеме, добавил:
– Я скоро вернусь. Если почувствуете сонливость, не пугайтесь – больше пары минут вы все равно не проспите. Так обычно завершается Открытие. Отдыхайте, покурить можно на балконе, а молчание уже хранить не обязательно.
К своему удивлению Андрей обнаружил, что все присутствующие в комнате погрузились в дремоту. Серебряный свет погас, и завораживающие переплетения линий бесследно исчезли. Покурить и вправду хотелось страшно. Он встал, размял затекшие ноги и, отодвинув серую штору, вышел на балкон. С высоты восьмого этажа очертания спящего города, окутанного бездной осенней ночи, казались наброском неизвестного художника, страдающего депрессией.
«Не закрывай глаза!» – прозвучал в голове смутно знакомый голос. Тело переполняла усталость, каждое движение давалось с трудом. Он прикурил сигарету и, повернувшись лицом к двери, спиной оперся на оконное стекло. Свет в комнате сделался ярче – теперь все происходящее там было видно как на ладони.
«Беги отсюда!»
Сквозь слипающиеся веки он разглядел фигуру Хромого, стоящего около дремлющего Филина. Внезапно хозяин квартиры вскинул руку, сжимающую продолговатый предмет, и обрушил страшный удар на шею спящего. Раздался мерзкий хруст, и на серый паркет хлынула кровь, Хромой наклонился над телом и резко поднялся, держа в руке ворох серебряных нитей. Тело не слушалось Андрея, несмотря на ужас, сковавший его сердце. Глаза закрывались помимо его воли. Последнее, что он увидел перед падением во тьму, была сигарета, поднесенная к губам.
Он падал во тьму, потеряв при этом все представления о времени и пространстве. Казалось, падение будет вечным, непроглядная темнота окружала его. Нет, не просто окружала – складывалось впечатление, что его переваривают, сантиметр за сантиметром поглощая его тело: сперва тонкий слой кожи, затем хитросплетения сосудов и нервов, а напоследок сами кости. Не оставалось от него ничего, кроме агонизирующего сознания, перед которым разворачивались странные картины возможных, но так и не случившихся жизней.