И вот что оказалось прекраснее всего: уже на второй день правильно назначенные уколы и еще какие-то средства сняли острую боль, и я впервые за много месяцев уснул полноценным, глубоким сном и, проспав часов этак четырнадцать, проснулся в состоянии полнейшего безмятежного счастья… Много ли человеку надо…
Много не много, а британцы в середине сороковых годов были лишены самого элементарного. Так получилось, что послевоенные годы оказались чуть ли не тяжелее военных, они были самыми трудными в новейшей истории страны. Не хватало продуктов и товаров первой необходимости, например теплой одежды и обуви, чулок. Все распределялось строго по карточкам. И пайки были весьма скудными, население ходило полуголодным и раздетым. Да еще, как нарочно, и зимы выдались в эти годы какими-то небывало свирепыми, с бесконечными снегопадами и метелями… Из-за заморозков многие районы остались без угля и других видов топлива. Это было самое унылое, самое несчастливое время, эпоха свинцовой беспросветности и тщательно скрываемого уныния. В соседней Франции уже вовсю пили-гуляли и плясали, даже в СССР отменяли карточки и снижали цены, а в Англии всё сурово делили жалкие запасы маргарина, дешевых конфет, примитивных консервов. Британия отменила карточки самой последней в Европе – только в 1953 году.
И главное, самое ужасное – это был холод. Англичане замерзали. И грела их тогда только одна мечта: о бесплатном, всеобщем здравоохранении, таком, как в Советском Союзе. Эта идея была настолько популярна, что даже оказавшиеся в оппозиции консерваторы не осмелились эти планы торпедировать.
Причин бедственного положения было множество: война вымотала все силы, страна наделала долгов, нарушились глобальные экономические связи, взаимодействие с колониями. Да и вообще это дорогое удовольствие – содержание империи – было англичанам более не по карману. (Времена, когда империя, напротив, была прибыльным предприятием, канули в лету.)
Британии, единственной из стран Западной Европы, не досталось помощи по плану Маршалла, а вместо этого она получила кредит на очень скверных условиях, под процент, который надо было погашать в долларах, а долларов-то и не было… Зато удалось выстроить NHS.
В значительной мере это был коллективный акт нации джентльменов, которым казалось, что пора уже воплотить до конца великий английский принцип «справедливой игры» – обеспечить беднякам точно такую же медицинскую помощь, как и состоятельным классам. В какой-то степени эта мечта осуществилась, но, как и всякая мечта, она не выдержала в итоге столкновения с грубой реальностью. Мысль изреченная есть ложь, и точно так же мечта воплощенная есть нечто куда менее привлекательное.