Когда он задал все эти слишком знакомые нам обоим вопросы, я обратила внимание, что у меня была несколько «наглая» поза: я закинула ногу так, что ступня лежала на колене, и мне нравилось сидеть так и смотреть на свою тонкую, красивую щиколотку и мои любимые черные ботинки на толстой кожаной подошве.
Именно сегодня, зная, что произойдет ровно через 2 часа 23 минуты, мне было вдвойне не интересно отвечать не вопросы Брексона, и поэтому я отвлекалась на все что угодно, из того, что находилось перед моими глазами.
Единственное, что я сочла нужным на это ответить:
– Два миллиарда евро – были не деньгами сенатора Джефферсона, а его сына.
– Тем более. Ваша поправка еще больше лишает эту историю какой-либо логики. Вы сами признаете, что обокрали человека на крупную сумму и могли бы скрыться с ними. Но вы идете отключать его от аппаратов жизнеобеспечения, при этом подставив себя по полной программе и убив по дороге несколько страж порядка. Разумеется, помимо еще и самого Мистера Джефферсона. Зачем вам понадобилось идти в больницу и убивать его, когда он уже 5 лет лежит в коме, и дальше мог бы «спокойно» лежать? Извините за некий сарказм.
– Ну, логика уж точно никогда не была моей сильной чертой. Я бы даже сказала, что с детства была ее лишена. Зато у меня богатое воображение и я хорошо подмечаю детали. Вы сегодня опять возили вашего кота к ветеринару? У вас на пиджаке около правого кармашка опять осталась его шерсть,– опять я ответила в своем любимом абсурдном стиле, говоря о тех вещах, которые я вижу вокруг, при этом быстро посмотрев на огромные мрачноватые часы над дверью переговорной. Осталось уже 2 часа 15 минут. Чем ближе к этому моменту я приближалась, тем сильнее внутри меня пробегал холодок, похожий на щекочущее волнение и одновременно приятную легкость. Как будто у меня уже росли воображаемые крылья. Достаточно сильные, чтобы взлететь и улететь отсюда навсегда.
– Кстати, я рассказывала вам, что я пишу рассказы о волшебных, фантастических мирах, параллельных реальностях и других измерениях? Мои герои попадают туда и не хотят возвращаться. А потом я поняла, зачем я это делаю. Знаете зачем? Потому что я всегда хотела убежать в мир детства, но я уже не знаю туда дороги. Поэтому и выдумываю.
– Виктория, это, правда очень трогательно…,– протер он чистым носовым платочком вспотевшую лысину.