– Тебе на чай дали? – спросил он.
Вообще-то, задавать такие вопросы у них было не принято: считалось, что чаевые – это личное дело каждого. Однако вопрос был задан, и не просто так, из праздного любопытства. Официант это понял и потому ответил, как на духу:
– Десять баксов сунули, жлобы.
– На, возьми, – сказал охранник, отдавая ему одну из полученных от клиентов стодолларовых купюр. – И моли бога, чтобы больше их не видеть. У них свои дела, у тебя – свои. Тебе что, больше всех надо?
– В смысле? – не понял официант, который работал тут всего третью неделю и еще не успел до конца понять, что к чему.
– В смысле, береги здоровье, – сказал ему охранник. – Его потом ни за какие бабки не купишь.
Докурив, он бросил окурок в урну у входа, напоследок огляделся по сторонам и нырнул в тепло и вкусные запахи ресторана: настало самое время перекусить и выпить чашечку крепкого кофе.
На закате, который был не виден за сырыми плотными тучами, на обочину пустого загородного шоссе съехала серебристая «десятка». Шины коротко прошуршали по гравию, оставляя на нем неглубокие продолговатые вмятины. Тормозные огни погасли; «дворники», в последний раз смахнув с ветрового стекла капли дождя и брызги дорожной грязи, замерли в крайнем нижнем положении. Двигатель заглох, фары погасли, но из машины никто не вышел.
Моросящий дождь поливал и без того мокрый асфальт, тихо шумел в кронах обступивших узкую полоску пустого шоссе сосен, стекал по голым красноватым ветвям берез и желтой прошлогодней листве придорожных кустов. Изредка налетавший откуда-то короткими порывами ветер срывал тяжелые капли с мокрых ветвей, и они выбивали короткую барабанную дробь по крыше автомобиля. Стекло со стороны водителя было немного опущено, и в узкую щель лениво выплывали, моментально растворяясь в сыром воздухе, синеватые клубы табачного дыма.
Так прошло две или три минуты. Потом где-то за поворотом возник характерный шум движущегося на большой скорости по мокрой дороге мощного автомобиля, и вскоре оттуда в облаке мелких водяных брызг показался, тускло сияя включенными фарами, тяжелый японский джип. С ходу проскочив мимо «десятки», внедорожник резко затормозил, прошел пару метров юзом, оставляя на мокром асфальте две курящиеся паром полосы, включил белые фонари заднего хода и, пятясь, съехал на обочину, остановившись в полуметре от капота «десятки». С забрызганного грязной водой чехла запасного колеса свирепо скалил зубы нарисованный тигр, привинченная к мокрому железу пластина номерного знака была украшена державным триколором, свидетельствовавшим о принадлежности владельца автомобиля к депутатскому корпусу.