– Что за важные вещи? По работе? Если это конфиденциально, подъезжайте, оставьте для него записку. Я не имею привычки читать чужое.
– Да нет, наверное, я подожду. Когда он по вашим предположениям проснется?
– Трудно сказать, – ответила она.
– Речь идет о людях, попавших в беду.
– Кажется, я догадываюсь… Я видела у него на столе кассету.
– Правильно догадываетесь, – со вздохом признался Глеб.
– Тогда приезжайте, нет проблем.
…Она, конечно, мало чем напоминала раздавленное существо из темной комнаты. Одета была в дорогое восточное платье из красного шелка с золотым шитьем. Глухой фасон – никакого выреза, лебединая шея прикрыта стоячим, облегающим воротничком, длинные рукава скрывают даже запястья. Волосы – спутанные, растрепанные на кассете – сейчас были зачесаны назад со лба, туго натянуты и собраны на затылке в узел.
– Здравствуйте, меня зовут Лена.
– Что с мужем? Врача вызывали?
– Ничего особенного, запой.
Глеб не знал, что сказать.
– Такое с ним происходит раз в месяц, когда он требует отчета у своих пинкертонов. Ругается, матерится, не может понять, что они ему голову морочат. Сперва вот-вот, потом опять ничего, пусто.
– Говорил, что намерен от них избавиться.
– Других найдет. Он уже не может без этого – навязчивая идея. Так что вам нужно?
– Лена! Кто там еще? – раздался из глубины квартиры громкий пьяный голос.
На красивом, сильно напудренном лице отразилась досада.
– Надо было тише.
– Лена! – снова потребовал ответа Смелянский.
– Это я по телефону разговариваю.
– А голос?
– В телевизоре.
Телевизор действительно работал, кто-то рассказывал, как правильно готовить пиццу.
– Выключи его на хрен!
Требование тотчас было выполнено. В наступившей тишине Глеб расслышал, как продюсер со стуком захлопнул дверь и заперся в комнате на ключ. Хозяйка кивком предложила Сиверову пройти на кухню и сама отправилась следом.
– Я в самом деле не вовремя.
– Давайте поконкретней и побыстрей.
– Та запись. Мне важно увидеть еще раз.
На лице хозяйки не отразилось никаких эмоций по поводу того, что еще один посторонний человек стал свидетелем ее унижения.
– Сидите здесь, сейчас принесу.
На кухне стояла видеодвойка. Сиверов уже успел отметить, что помимо домашнего кинозала в каждой комнате просторной квартиры имелись телевизор с видеомагнитофоном. Похоже, просмотр нескольких минут старой записи действительно превратился для Смелянского в навязчивую манию.