– Ладно оставим девочку отдыхать, – Харша натужно тянула нильдара за руку в сторону двери, но он не замечал этого, как если маленький ребенок тянул бы родителя. Но заметив её потуги, сдвинулся и попрощавшись вышел в коридор.
***
Шли дни, становилось теплее, солнце вставало раньше. За окном изредка шел мягкий дождь, почки на деревьях распускались и Марианна, вздрагивая от весенней прохлады потягивала чай на балконе. Силы возвращались к ней, запах мертвечины, мучивший всех служанок, наконец прошел, струпья начинали отваливаться, и Марианна стала замечать в зеркале изменения. Сначала она думала, что просто поправляется, но по мере того, как болезнь отступала, внешность её преображалась. Кожа на лице разгладилась и стала бархатной, ровной, матовой. Такой кожи у неё никогда не было за свои двадцать три года. Губы стали розовее и пухлее, нос как будто утончился, а брови заросли и широкой дугой, с мягким изломом на конце, оформляли карие глаза. Ресницы стали гуще. Сильно поредевшие волосы перестали выпадать. Даже грудь словно начала расти. Теперь раздеваясь в ванной, она всегда задерживалась возле зеркала любуясь собой.
Когда смерть отступила, ей стало казаться, что вся её предыдущая жизнь, все страхи и надежды, волнения и мечты казались лишь рябью волн на поверхности океана, тогда как она стала сравнивать себя, свое новое «я» с его глубинами, поэтому внешность, какой бы она теперь не была, перестала её абсолютно интересовать. Можно сказать, что она наблюдала за происходящим, как будто со стороны, ни во что серьезно не веря. Конечно, это могли быть симптомы банальной слабости, но пережитое не могло не оставить следа. После прохождения умирания, все прошлые попытки казаться красивой, соревнуясь с другими девушками, с воображаемыми соперницами за звание лучшей, были просто смешны. Эти слабые потуги и раньше были обречены на провал, а теперь рассыпались как истлевшая в костре бумага, когда первый порыв ветра обращает её в прах. Красота, так необходимая дотоле, стала не нужна. Так часто бывает, словно подарок, даримый по прошествии времени, когда уже больше и не мечтаешь о нем. Нет, уж точно не красота теперь нужна была Марианне. Её манила свобода. Сбежать из опостылевших стен и от этих искусственных людей. Эти мысли пришли вместе с трепетом весны и разрастались, пуская корни в сердце, точно, как природа за окнами её комнаты. В последние дни многие из воспоминаний возвращались к ней, словно прошлые события переживались наяву. В необычных приливах прошлого, настигающих в любое время дня и ночи, теперь ощущалась особая мощь, которой никогда не было у неё прежде. Как сверхпамять, великолепные возможности которой сейчас использовали лишь для того, чтобы нежить в сладком горе свое обиженное эго. Она сидела в теплой ванне, задумчиво загребая воду рукой. Вспоминалась ночь во время пира у царя нагов…