Мертвая земля - страница 7

Шрифт
Интервал


Староста смял свой сарафанец у плеча в кулак, опустил голову и что-то прошептал – помолился, видимо, после чего снова начал говорить.

– Конкретика-то… будет конкретика. Ведьма у нас уже лет шесть обитает. Сначала она мало проблем доставляла – то курицу сворует, то псину местную загрызёт. Но всё ей прощалось. Люди тогда начали думать, что она нас защищает, у нас ведь в лесу после её прихода, ни волков, ни медведей не осталось, даже лисы посбежали, а это, вроде, небольшая уплата за её защиту.

Йоахим мысленно переругался. Он догадывался, что орудует здесь явно не ведьма, потому как сам нередко сталкивался с магессами-отступницами, практикующими запретные искусства. Они часто искали спасения в мелких деревушках и приносили немало бед, но это явно не тот случай.

– Небольшая уплата? – Йоахим побарабанил пальцами по столу, после пододвинул к себе кружку пива. – Думается мне, вскоре она начала расти?

– Ага. После кур пошли свиньи, после свиней – коровы, а после коров… – Староста шепотом выругался. – Один раз у нас девочка пропала… думали, потерялась или убежала. Отправились мы тогда всей деревней её искать. Ну и найти-то мы её не нашли, естественно, но потом, как заметили, что ведьма скот тащить перестала, поняли, какова её новая цена за наше спокойствие…

“А может и человек это?” – Подумал Йоахим.

– И вас цена такая устраивала, раз вы ее шесть лет терпели. – Подытожил он. – А как она выглядела?

Староста немного поразмыслил, а затем снова заговорил полутихим обреченным голосом.

– Как-как, ведьма, она везде ведьма. Ну, наша разве что пернатая, да с зубами сверкающими, я её сам-то ночью краем глаза видел. – Староста немного задумался. – Тут проблема в том, господин, что объявления попросту не было, я его только с неделю назад повесил, а до того люди мне не давали, отговаривали всё, они ведь до конца верить не прекращают, что эта паскуда нас оберегает.

– Повесили неделю назад? И что же стало причиной этого внезапного приступа смелости? – Йоахим потянулся к старосте. – Кажется, нам пора поговорить о ваших детях?

Староста ахнул от этих слов. Он схватил свою кружку и залпом допил ее содержимое. Рявкнув испугом и пивной отрыжкой, он снова заговорил.

– Я… я запрещал Веславке, дочери моей, играть далеко от дома, и она слушалась меня. – Голос старосты задрожал, он вытер слезу, стекшую ему на лицо. – Недели две назад она кормила курей близ дома и всё было, вроде, хорошо, но потом… крик… Я и стоял недалеко вроде, но, когда прибежал, её уже не было. Я сам-то супротив ведьмы никак не справлюсь, да и наши дурни всё пытаются меня остановить и отговорить. Мол, моя дочь – избранная! Она – ученица колдуньи, её преемница, которая тоже нас защищать будет. Я в этот бред не поверю ни за что, поэтому накалякал бумажек, грамотой я владею все-таки, развесил везде объявления написанные и вот, теперича мы тут с вами сидим. Вы поймите, Веславка мне дорога, что вам ваша же жизнь. – Староста, отпустив столь яркую аллегорию, вдруг замолчал, прикусив губу. Затем, поведя неуверенно взглядом вниз, он совсем тихо, почти шепотом, начал говорить то, что, видимо, побоялся бы сказать прилюдно. – Она-то, по правде сказать, и дочь мне не родная. Не можем мы с женой иметь детей, сколько раз пытались – ничего. Не знаю уж в ком тут дело, но когда мы совсем отчаялись, святой Мистиил благословил нас и преподнес подарок, корзинку под дверь, а в корзинке той орущая девчушка, – Староста перестал трогать свои слезы, те уже ручейком лились из его глаз.