– Могу оттащить его к помойке, – пожал плечами Петренко. – Чисто, чтоб Вам под окном не воняло. По идее, надо бы их закапывать или сжигать. Чумаков обещал переговорить с ребятами из местного крематория.
Удовлетворённая ответом, Маргарита скрылась в квартире.
А сержант перетащил труп подальше и, наконец выволок сопротивляющуюся Жужу на прогулку.
***
После ужина Петренко первым делом набрал Чумакова, но передать ему контакты добровольцев не вышло. Старлей упорно не отвечал на звонки.
– Может, снова на вызов "улетел"? – Предположила я. – Людей, наверняка не хватает.
– Да нет, – напрягся Петренко. – Он с суток. Обещал поехать домой.
Позвонив в офицерское общежитие, сержант совсем расстроился:
– Не дозвались его соседи. Говорят, закрылся в комнате изнутри, а на дверь повесил записку: "Если завтра не выйду к обеду, значит, я умер, но не совсем, и точно попытаюсь вас съесть. Будьте осторожны".
– Так себе юмор у товарища старшего лейтенанта, – похолодела я.
– Да он по жизни предельно серьёзен. – С негодованием протянул Петренко и раздражённо хлопнул дверцей холодильника.
"Ладно. Оставлю его пока. Пусть переварит. Н-да… Задел старлея зомби… Как же жаль… Просто до чёртиков. Хороший человек. Не правильно все как-то." – С досадой подумала я.
От отчаяния хотелось плакать, но слёз не было. Лишь глаза защипало, как будто нанюхалась лука.
Не люблю привязываться к людям, потому что боль неизбежна. Ничто не страхует нас от расставания либо от смерти. Или от того, что мужчина, который и правда тебе понравился, превратится в зомби, так и не сказав, как его зовут…
"Как скоро ты, Варя, сдалась", – осекла я себя.
Неимоверно. Крайне… Чрезмерно мне хотелось надеяться, что Чумаков выживет, хоть шансы объективно стремились к нулю.
Поздние майские сумерки накрыли город постепенно. Будто прозрачной траурной вуалью заволокло парк, пруд и вечно гудящее шоссе, расположившееся под окнами.
Бескрайнее людское море, бурлящее от остановки до сквера и днём и ночью, заметно поредело.
Лишь немногочисленные прохожие да заунывный вой милицейских машин изредка нарушали гулкую тишину. Люди засели по домам. Не так, как в эпидемию "Короны", которая, казалось, всерьёз никого не напугала.
На сей раз, лишенный официальной информации и запуганный хаосом, народ действительно затих. Забрался поглубже в норы, надеясь переждать "период нестабильности".