Из одних бумаг - страница 6

Шрифт
Интервал
разбудит дом с ухоженным крыльцом,
позолотится на двери кольцо,
и добрым скрипом скрипнут половицы.
сквозь брешь в листве прольется чистота
на эти стены. пятнышками тени
пройдут по белым клавишам ступеней,
играя вальс для старого кота.
а тот прижмется к женскому теплу,
проводит в кухню с запахом печенья.
здесь очень много комнатных растений,
в уютном доме слева на углу.
и затрепещет свет на стебельках,
и, прислонившись к стеклам, листья будут
тянуться к сада яблочному чуду
с его тропинкой дум о пустяках,
а также – всём. за книжной чередой,
за три десятка царств и девять жизней
судьба придаст им праведного смысла,
и две дождинки встретятся с рукой.
не будет бури! капли – так, случайность.
она снаружи. клумбы у скамьи.
и по своим тропинкам муравьи
продолжат путь земной и беспечальный.
там хорошо, там будет островок,
взойдут ростки и подберутся ноты,
и возвратится с картами в колоду
все то, что прежде шло наискосок.

Зорче

поэзия неба в белом

у зимней поэзии масса облачных преимуществ. не так слепит из-под навеса над головой и синюю синеву зашторивает, давая возможность смотреть глазами (чувствительными глазами) на выжженную главу из тома о светской жизни, из книги о модных людях, написанной популярно для радио и кино. так проще, когда от мыслей, начавших ходить по кругу, теряешься средь табличек, закрывших собой окно. а тренды проходят мимо, а жизни проходят гладко. покрытые лаком фразы, брендированный декор – все так и сияет. солнце не может ходить украдкой. и верить себе – не может. и отпуск с каких-то пор берет, отправляясь в страны, где менее развит синтез, где меньше персон и слуг. там тает в прожилках листьев, излечивает ангину, становится снова ярким и снова – на прежний круг. поэтам зимы заметны те самые его пятна от выплаканных печалей, бессилий и пустоты. на чем-нибудь межпланетном, на чем-нибудь невозвратном их строки оставят тени, похожие на следы прозрения и надежды на правильные вопросы в бумажной обертке в клетку с чернилами на боку. под пасмурным небом легче взбирается на утесы с обзорами, что столь редки на нашем людском веку. изнанки рельефней – пальцы построчно постигнут холод, нетканая вечность станет понятнее на петлю. так, так создается нечто, что не принимают в школах,

и так происходит чудо, устойчивое к огню, к давно огрубевшим шуткам, искусственным розам, пыли, упущенным шансам, розни, активности напоказ. поэзия неба в белом и зимнесть ее стихии сближают с надежным солнцем, которое помнит нас.

Следующая страница